— Ты же можешь принять химиотерапию.
— Это мне не подходит. Мне семьдесят восемь лет, Дорис. Я и так достаточно близка к могиле, не хватало еще подталкивать себя туда с помощью лекарств.
Дорис переводила взгляд с одной женщины на другую.
— Мне этот разговор не нравится, — прошептала она. — Совсем не нравится.
— Мне тоже он совсем не по вкусу, — сказала Эви, пожав плечами. — Вините в этом Глэдис.
Глэдис мягко улыбнулась ей, реакция подруги ее совсем не обидела.
— Ничего, подруга, у тебя хватит пороху, чтобы продержаться.
— Наверное, — с бледной улыбкой сказала Эви.
— Твоя семья знает, что у тебя рак, Эви? — спросила Марва.
— Я сказала сыну. Мы почти каждый вечер говорим с ним по телефону. Завтра я еду в Сан-Франциско и расскажу все Ханне. Это, конечно, будет нелегко, учитывая все события, которые там происходят; еще труднее будет просить Дину, чтобы она приехала и жила со мной. Мне очень скоро будет нужна помощь, и я думаю, что моя просьба даст ей шанс уехать из дома.
— Ты думаешь, она захочет оставить ребенка себе? — спросила Дорис.
— Учитывая то, при каких обстоятельствах он был зачат, я сомневаюсь, — ответила Эви. Милая Дорис, она всегда с оптимизмом смотрит в будущее! — Мне кажется, что ребенок будет постоянным напоминанием Дине о том, что ее изнасиловали.
— А если все же она решит его оставить? — спросила Глэдис.
Эви вообще-то даже не думала о такой возможности.
— Если понадобится, я перейду и эту реку…
Вирджиния улыбнулась.
— Как я понимаю, Глэдис пригласила нас потому, что тебе нужна помощь. Что мы можем для тебя сделать?
— Молитесь за меня, — просто сказала Эви. — Молитесь, чтобы сердце Дугласа изменилось. Молитесь, чтобы Дина не отступилась от своего решения родить ребенка. Молитесь, чтобы Ханна простила меня за то, что я снова вмешиваюсь в их семейные дела. Семья и так очень болезненно переживает всю эту ситуацию, а я, скорее всего, опять подолью масла в огонь. К этому у меня, видимо, талант! Как я понимаю, Дуглас сейчас смотрит на меня, как на назойливую тещу. Пожалуйста, молитесь, чтобы слова, которые выйдут из моих уст, были от Господа, а не от меня. Я должна говорить в любви. — Она взглянула на Вирджинию. — Я хочу, чтобы мною двигали именно такие мотивы.
Вирджиния понимающе кивнула.
— А почему бы нам не помолиться и о том, чтобы опухоль у тебя исчезла? — спросила Дорис. — Можно нам и это включить в список?
— Было бы отлично! — ответила Эви.
Глэдис встала и обошла вокруг кофейного столика. Пересекла комнату, протянула руку подруге. Эви взяла Глэдис за руку и встала. Вирджиния, Дорис и Марва тоже встали и присоединились к ним. Все возложили руки на Эви, Глэдис ей улыбнулась. Эви поняла ее взгляд: «Я же говорила, что они тебя не подведут!». Она улыбнулась ей в ответ. Губы шептали благодарность Богу.
«Команда вдов» сделала все, что просила Эви. Пятеро пожилых святых призвали на помощь своего Небесного Командира и вступили в бой с врагом.
10
Джо закрыл блокнот и сунул его в рюкзак. Застегнул молнию, закинул рюкзак на плечо и стал проталкиваться через толпу студентов к выходу из аудитории. Похоже, сегодня он ничему не научился — ему не удавалось сосредоточиться. Точнее, он был сосредоточен — но вовсе не на предмете лекции.
Он все время думал о Дине.
С тех пор, как она звонила в последний раз, прошло уже девять дней. Ему хотелось сесть в машину и проехать все побережье, чтобы узнать, как у нее дела. Джо сжал зубы — он знал, что не может этого сделать. Дина должна сама все решить, он не имеет права ее подталкивать. Конечно, если сама Дина его не попросит!
После такого продолжительного молчания это казалось нереальным…
Она звонила ему, чтобы сказать, что брак ее родителей на грани распада; сама она живет с каким-то врачом и его семьей в долине Милл. Через несколько дней она снова позвонила, сказала, что она благополучно добралась домой и Джо не о чем беспокоиться.
Ну да, конечно!
Сделав остановку в студенческом клубе, он купил чашку крепкого кофе. Может быть, порция кофеина взбодрит его дух? Снаружи, на ступенях здания, какой-то молодой человек в футболке, спортивной куртке и новеньких джинсах произносил зажигательную речь о тирании потребительского общества.
Заинтересованный, Джо послушал его несколько минут. Этот парень никогда бы не сдал экзамен по гомилетике у них в семинарии. Его аргументы расплывались, оратор постоянно перескакивал с одного на другое. Вдобавок парню не нравилось, когда кто-то из толпы слушателей пытался вставить свои «пять копеек». Один из студентов предложил оратору в подтверждение речи отдать свои часы «Сейко», но тот даже не уделил ему внимания.