Все началось с глаз. Они были карими у одного пленника и зелеными у двух других — обычные, абсолютно ничем не примечательные глаза. Но когда пленники прыгнули — а оператор, заметив движение развернул к ним камеру — стало видно, что цвет глаз у всех трех изменился.
Не карие и не зеленые — теперь они были черными, буквально смоляными.
Потом эта темнота словно заполонила глазницы доверху и выплеснулась на кожу вокруг них. Кожа на лицах посерела, затем стала коричневой — и Марта не сразу поняла, что не в коже дело.
Она совсем не серела, лишь покрывалась мехом.
Все это длилось секунды, но время растянулось, замедлилось. Сгустилось и хлюпнуло в рот и нос, шибануло мускусным запахом зверинца.
Марта моргнула — и увидела, что не люди, но настоящие чудовища рычат и скребут ногтями металлический пол клетки. Тот, что с краю, даже дотянулся правой лапой к прутьям.
Но не далее — нет, не далее. Потому что шею каждого пленника охватывал плотный ошейник, от которого куда-то к потолку клетки шла цепь. Достаточно короткая, чтобы парень по ту сторону прутьев чувствовал себя в безопасности.
Сейчас он обернулся, улыбнулся. Помахал рукой публике, мол, не волнуйтесь зря, все под контролем.
— Вот же тупые твари — сказал почти извиняясь — За столько времен так и не усвоили, что у них никакого шанса. Не беспокойтесь, друзья, это абсолютно безопасно. Для нас, по крайней мере. Но — прибавил он — зато вы сможете разглядеть их как следует. Во всей, так сказать, красе.
Парень сунул палку назад в петлю и поднялся, сложа руки на груди. Камуфляж у него на бедрах натянулся, а вот на плечах мешковато свисал.
— Попрыгать вам приспичило? Засиделись, а? Размяться желаете? — он хохотнул и со всего маха наступил на педаль — Ну так скачите!
Марта не сразу и поняла, что происходит. Существа в клетке действительно — словно по команде — поднялись на задние лапы и принялись выплясывать. Судорожно поднимали ступни, взмахивали кистями.
— Да! — рявкнул у Марты над ухом физрук — Тааак их! Пускай теперь потанцуют!
Тетка-менеджерша уже откровенно терлась бедром о соседа в модной куртке; его рука лежала на ее на заднице.
Оба при этом глаз не отводили от сцены.
— Добавь напряжения! — хрипло воскликнула менеджерша — Не жалей!
Вместо этого парень в камуфляже убрал ногу с педали и покачал головой:
— Да ну, друзья, мы же с вами не убийцы. Мы — не они! Придерживаемся международных конвенций. Да и сугубо по-человечески, сами понимаете…
Толпа не желал понимать. Прозвучал возмущенный свист, «Позор»! — отовсюду закричали «Позор»! «Они убивали наших ребят, а ты их жалеешь!».
Парень беспомощно развел руками, улыбнулся, мол, подчиняюсь воле большинства — и опять нажал на педаль. Фигуры в клетке затанцевали, задергались. Площадь взвыла.
Марта заметила, как к мускусному, звериному запаху добавилась неожиданная нотка. Как будто где-то неподалеку жарили шашлыки, не доглядели и те начали подгорать.
В животе у Марты что-то дернулось, сжалось в клубок — и она только чудом в последнее мгновение смогла сдержать позыв. Начала дышать ровнее, пытаясь не обращать внимания на горечь во рту. Думала о чем угодно: о вспотевшей шее менеджерши, о безукоризненной, отточенной работе невидимого оператора, о том, что даже посреди толпы тебя трясет от осуждения, от ужаса и отвращения, и ничего ты с этим не сделаешь, ох, надо убираться отсюда как можно быстрее, пока не случилось что-то еще более страшное, что-то необратимое, после чего ты никогда не сможешь спокойно смотреть в глаза собственному отражению в зеркале.
Она начала проталкиваться сквозь толпу, используя тот же прием: смотрю перед собой, делаю шаг в сторону, простите-извините, мне срочно, у меня дома отец — и тут в голове словно взяли и щелкнули переключателем. Все те невидимые волны, которые катились к помосту и клетке. Марта вдруг увидела их как будто с высоты. Не волны — нити, мышцы. Они тянулись от каждого стоящего здесь на площади. Переплетались одна с другой. Срастались намертво. Набухали от переполнявшей их энергии. Напрягались до грани, дрожали, вибрировали.
И кто-то — что-то! — касалось этих нитей, этих струн. Руководило ими. Вынуждало звучать в унисон единой упорядоченной мелодией.
Страшной мелодией.
Марта запнулась, не закончив шаг, кто-то толкнул ее плечом, мол, не торчи, закрываешь — но она даже не обернулась. Не двинулась с места.
Струны дрожали, звенели.
Она потянулась к ним и попробовала распутать, а еще лучше — разорвать. Где-то далеко, на другой планете, парень в камуфляже то жал на педаль, то отпускал. И вскакивали три фигуры в клетке. И выла, стонала, ревела толпа.