— Господи — тихо сказал Ника — Господи-и-и!.
— Не ной над ухом — повернулся к ней Чистюля — Устроили здесь… балаган! Чисто дети!
— Убийца! — выдавила из себя Ника. И потянулась к его морковной шевелюре.
— Эй, руки, руки! Ты нервы береги, Миллер, чего из-за каких-то безделиц… Да блин, живой он, ты больше слушай циркачей. Они же с ним с самого начала договорились, еще когда мы перли на себе эти сундуки. Не врубаешься, да? Там двойное дно, зеркала, вот и все. Сейчас они его вынесут за кулисы, вытащат из гроба и выпустят через черный ход, прогуляться. А в конце представления добудут откуда-то, я слышал, старик просил его вернуться через пол часика. Проверь мобилу, твой ненаглядный собирался смску бросить, как вынырнет из магических бездн.
— А раньше сказать было нельзя? — тихо спросила Марта. Но Чистюля лишь пожал плечами и отвернулся. При этом с его маковки взлетела и приземлился на пол перед Мартой маленькая… Сначала она решила — бабочка, но разглядела и поняла, что это пушинка.
Желтая пушинка, из тех, в которые превратилось лишенное голову поддельный цыпленок.
Марта зачем-то подняла ее, и пока Ника читала сообщение от Яромира и выстукивал ответ — все сидела и смотрела на желтое перышко с подсохшим красным пятном ближе к стержню.
Потом бросила небрежно:
— Ну как, Чистюля прав?
— Да, его подговорили. Пишет, прилично заплатили — и обещает, что искупит вину — она засмеялась, добрая душа — обещает купить вот такой торт, для всех.
— Круто — сказала Марта — приветствую. Хотя ты ему выпиши все-таки, чтобы больше не вел себя, как последний мудак. Мог же предупредить, разве сложно было.
— Мы имели договоренность — буркнул, не поворачиваясь, Чистюля — не разглашать пока не отработаем.
Вот же, подумала Марта, ты рта не закрывал с самого начала, молчун-конспиратор.
Но конечно, ничего не сказала и вообще сделала вид, что ее это не касается.
Пока на сцене синьорина Лили глотала дротики и танцевала со змеями, Марта дальше рассуждала о мотивах, средствах и возможностях. Но болтовня Рассказчика и комментарии Чистюлю не давали сосредоточиться, к тому же Ника — возвышенная и радостная — все время чирикала о своем бесценном Яромире.
В конце концов Марта почувствовала, что больше не выдержит этого издевательства. Она попросила прощения и пообещала скоро вернуться. Уже у самих дверей ее догнал господин Панасырь и заметил, что представление уникально, и Марте проявить бы каплю уважения к господину Вакенродеру, он так старался… но — ох, да-да, если в туалету, женские вопросы, тогда конечно, только как можно быстрее, пожалуйста, сама будешь жалеть, если все пропустишь.
В коридорах было пусто, даже дежурных сняли на представление — и Марта подумала, что если бы она была заправским вором — это был бы ее звездный час. С другой стороны, чем поживиться вору в школе? Стырить дешевые репродукции картин с третьего этажа? Похитить неполный скелет, который несколько поколений школьников зовут Сигизмундом Беспалым? Разжиться компами из кабинета информатики и продать их в антикварный магазин?
Она закрылась в кабинке, поменяла тампон и уже собиралась выходить, когда услышала — кто-то приближается. Спокойные, уверенные шаги. Кто-то из учителей.
То есть — почти наверняка Виктор. Чистая логика, ничего больше: он же выводил ту младшекласницу. Марта хотела была выйти ему навстречу, но притормозила. Иногда думай головой, девочка: он идет в туалет, чтобы увидеться с тобой? И вежливо улыбаться, разговаривать, а мысленно пританцовывать от нетерпежа?
Подожди, пока выйдет, а тогда уже являйся, вся — сплошные приветливость и очарование, ага. А еще лучше — дай уйти и как будто внезапно догони, чтобы он не спрашивал себя, слышала ли ты, как он там, за стенкой, справляет естественную потребность. Некоторых, знаешь, это напрягает — вот тебя, например, напрягло бы?
Виктор зашел в туалет, аккуратно закрыл двери, надолго включил воду. Марта мысленно сжалась в комок: горячую с сентября так и не дали, а под кутузкой мыть руки — еще то удовольствие.
И тут сквозь плеск она различила еще какой-то звук. Вкрадчивый, раздражающий для уха, металлический.
Опознала его сразу, потому что слышала, и не раз.
Вообще-то в школе курить было сурово запрещено. Даже если тебя ловили где-то возле школы, дежурство с метлой в руках тебе было обеспечено.
Но наибольшие сорвиголовы нашли способ. Окна в школьных туалетах красили раз в надцять лет, считалось, что ручки там зафиксированы и не вращаются, затейники их потихоньку расшатали и умудрялись отворять. Открытое окно на криминал не тянет, в худшем случае мелкая провинность. Запах дыма? — «Так он уже был, я потому и открыл» — и хрена два докажут, если не тупить и держать под рукой мятный леденец.