Вот, подумала Марта, вот оно как — когда тебя догоняет взрывная волна.
А потом догадалась, что эта волна должна была бы ударить сзади, а не спереди.
Двери распахнулись — едва не слетев с петель — в спортзал ворвались черные фигуры без лиц. Двое, четверо, шестеро… они обтекали Марту, не обращая на нее никакого внимания. Она обернулась — как-то умудрилась, хотя подушка продолжала жать — и увидела, что Яромир с искаженным от отчаяния лицом тянется рукой к карману.
Не к тому, в которой лежала граната — к другому, с мобильным.
Еще она увидела, как его сбило с ног. Не эти фигуры — а что-то другое, мощное и невидимое. Как будто включили мощный вентилятор против доски с пластмассовыми солдатиками.
Потом на него налетели эти, в черном — и только потом Марта увидела, что у них в руках какие-то коротенькие, почти игрушечные автоматы — и как они взмахивают ими, словно забивая гвозди — но звуков не было, она как будто оглохла.
Это могло длиться минут пять или целый час — она не знала, сколько именно. Точно не полминуты, хотя позже, сопоставляя, она понимала, по всему выходило — где-то так.
Вероятно, сказался шок. И кислородное голодание, она же все это время практически не дышала — до тех пор, пока невидимая подушка вдруг не исчезла.
И тогда Марта закашлялась, а чьи-то руки бережно постучали ее по спине — и знакомый голос сказал:
— Ну все, все, уже все прошло. Ты молодчина. Настоящая героиня. Пошли, не стоит тебе смотреть.
— Вы?
— Я — согласился господин Рудольф Хаустхоффер — ну же, пошли, нам с тобой надо серьезно поговорить, Марта. Давным-давно пора.
Глава 16. Честное слово
Они повели ее на второй этаж, в учительскую. Хаустхоффера сопровождали три спецназовца — по крайней мере Марта решила, что это спецназовцы. Ну, не частная же армия господина «в некотором смысле терапевта».
Все люди, что пришли из Хаустхоффером, были в черной мешковатой форме и длинных, до подбородка, шапочках-балаклавах. И с автоматами. Лиц Марта не видела, только взгляды — внимательные и в то же время безразличные.
Когда шли вестибюлем, один спецназовец отстал и повернул к господину Цешлинскому. Тот, кажется, начал приходить в сознание — застонал, дернул головой — хотя глаз пока что не открывал.
За окнами до сих пор лило, под струями дождя угластые, темные машины у входа школы казались допотопными чудищами, которые приползли сюда из глухих болот — так акулы приплывают на запах крови. Сейчас они стояли с выключенными фарами и закрытыми дверями, а сквозь стекло было не разглядеть, есть там кто внутри.
Ожидают, почему-то подумала Марта. Стоят и ожидают.
В учительской горело свет, но было пусто, только за огромным овальным столом, который занимал почти всю комнату, сидел хмурый, помятый господин Вакенродер. Перед директором лежали распухшие от бумаг папки, внутренности одной он как раз изучал с дотошностью авгура. Еще целая гора таких же папок валялась на полу, уже пересмотренная и забракованная.
Когда зашли господин Хаустхоффер с Мартой и спецназовцами, директор посмотрел на них исподлобья, но сразу вернулся к бумагам. Выдернул один файл из папки, отложил, остальные бросил на пол.
Только потом к нему дошло, что здесь Марта, он поднял голову и прошипел господину Хаустхофферу:
— Вы вообще в своем уме? Зачем вы?… Мы же договаривались!
— Не берите в голову, господин директор. Под мою ответственность. И, к сожалению, мне придется вас побеспокоить.
— Я не успел! Мне необходимо пересмотреть еще — он в отчаянии обвел взглядом залежи папок.
— Мои люди помогут вам перенести их в какой либо соседний класс, решите сами — куда именно. Только, пожалуйста, не слишком затягивайте — господин Хаустхоффер поднял руку и посмотрел на черный, с оранжевыми искорками по периметру, циферблат — думаю, нам потребуется минут пятнадцать.
Директор молча вышел из-за стола, сгреб в охапку отобранные страницы, кивнул спецназовцам и боком, опустив взгляд, начал протискиваться к дверям. На Марту он даже не посмотрел.
— Ну, садись — предложил ей господин Хаустхоффер. Сам он расстегнул длинный, тыквенного цвета плащ и устроился во главе стола. Спецназовцы стояли у дверей и следили за каждым его движением — словно цирковые собачки за дрессировщиком. Он махнул им рукой — забирайте все, что пожелает господин директор, пусть работает. Но следите по времени. И принесите нам кофе. Или отдаешь преимущество чаю?
— Без разницы — сказала Марта. Ноги у нее как будто выключились, она уцепилась руками в спинку ближайшего стула и мысленно повторяла: только бы не упасть, только бы не упасть.