Марта коснулась тыльной стороной ладони чайника — и отдернула руку, тот был еще горячим.
Ей сразу же приспичило замкнуться на кухне, даже забаррикадироваться — и не отворять никому, пока не…
А собственно, сказал ее внутренний голос, подозрительно похожий на Элизин, собственно — пока что? Пока не приедут егери? Пока отец, которого ты сюда привела, не скажет, что все в порядке?
А если не скажет?
Вдруг все это — одна большая ловушка, и точно таким же образом Штоц несколько недель назад убрал Дрона с его родителями? Позвал к себе, потом устроил «случайную» аварию в доме, они зашли, он их…
Двери на кухню скрипнули, Марта взмахнула фонариком, левой нащупывая нож, или что-то в том роде.
— Это я — сказал отец. Голос у него чуть дрожал — В квартире никого нет. И я не уверен, что есть смысл ожидать здесь твоего Штоца.
— Он был здесь недавно… или, по крайней мере — кто-то здесь был.
— Пошли — отец ей кивнул ей. Нож он держал небрежно, и это Марту успокоило больше всего.
У Штоца была обычная двухкомнатная. В одной — типа кабинет: все стены заставлены книжными шкафами, у окна рабочий стол с лампой, кипой школьных тетрадей, парой книг, там же этажерка с какими-то стеклянными банками, порошками, ступка с пестиком, Марта наугад открыла и понюхала — кажется, никакого криминала, драконьими костями и не пахло.
— Не здесь — сказал ей отец — Там… Дальше.
Дальше была спальня, и Марта ничего особенного не ожидала. Она вообще представляла себе спальню Штоца очень скромной: кровать, тумбочка какая-то, ну, может, кресло и шкаф для одежды.
Кровать действительно была, но старинная, под огромным балдахином — и там, где ткань свисала, можно было разглядеть вышитые золотой и серебряной нитями символы, Марта видела такие в учебнике истории — в разделе, посвященном делу репрессированных алхимиков. На стенах висели разные давние фотки, на некоторых она узнала пейзажи Нижнего Ортынска, на других были какие-то люди, судя по костюмам — жили они сто-полтораста лет назад.
Шкаф тоже тянул лет на сто-двести: черные дверцы покрывала резьба, крайне затейливая и не сказать, чтобы невинная. Марта почувствовала, как у нее краснеют щеки. Некоторые позы и жесты будоражили воображение — особенно и, в центре, с козлоногим флейтистом и двумя прачками.
И только потом — когда отец молча коснулся ее плеча и указал на столик в дальнем углу — Марта увидела то, на что должна была сразу обратить внимание. Два плетеных стула, придвинутых к столику. Экзотического вида чаша, что закатилась под стену. Темное пятно, которое расплылось по столешнице, и капли, падающие из столешницы на пол.
А еще — короткий нож с широким лезвием и узором вдоль клинка. Узором и буквами, очень похожими на те, из балдахина.
— Думаешь, он убил и убежал? — прошептала Марта.
Отец молча приоткрыл дверцы шкафа и показал вниз — туда, где между покрытыми пылью коробками из-под обуви (с обувью ли?) было свободное место. Как раз для того, чтобы поставить туда чемодан или рюкзак.
— Убил или нет, но вряд ли нам стоит здесь оставаться — сказал отец. Голос у него и дальше чуть дрожал.
Марта автоматично кивнула и наконец догадалась выключить фонарик. Если кто-то извне увидел свет…
Потом она поняла, почему дрожит голос отца, и замерла. Боялась пошевелиться, даже дыхание затаила.
— Марта — позвал он из темноты — Пошли, пожалуйста. Мне бы сейчас неплохо выйти на свежий воздух.
Они уже были в коридоре, когда перед подъездом замигали цветные всполохи, заскрипели тормоза.
Марта заглянула на кухню — и через окно увидела, ну конечно, егерей, что выгружались из «барсука». С оружием наготове. И с двумя огнивыми собаками.
Отец схватил ее за плечо и молча толкнул вперед, прошептав на ухо:
— Бежим наверх, только не шуми. Попробуем через чердак.
Нож он сжимал уже не как в начале, когда они только зашли в квартиру Штоца. Марта почему-то очень ярко себе представила: вот они поднимутся на чердак, и там будет, конечно, закрыто, а если даже и нет — оттуда они никуда не денутся, а когда егери обнаружат взломанную квартиру и кровь, начнут переворачивать дом вверх дном — сможет ли отец сдержаться, когда они поднимутся на чердак? Захочет ли сдерживаться?
Она поняла, что ничего не знает об отце, абсолютно ничего. Даже таких важных вещей, как то — как он теперь реагирует на запах или вид свежей крови.
Они уже были на третьем, и тут Марта сказала:
— Стоп!
Ее озарило. Мобилка почти села, но на один звонок должно хватить.
— В смысле? — не понял Артурчик Сахар-соль — Открыть? Какие двери?