Она подняла взгляд, посмотрела на дедушку Алима. Тот улыбался растерянно, будто извинялся.
— Это все? Больше ничего не говорили?
— Ни одного слова. Вручили мне листик, попрощались и пошли. Вид имели, правду сказать, плохенький. Тебе бы, может, найти их, да и перекинуться словцом.
— Да, конечно. Благодарю вас. Благодарю.
На улице как раз начался дождь, Марта подняла воротник и направилась к остановке. Может, она и поговорит с мальками, но точно не сегодня — сегодня домой, попить молока, принять обезболивающее, отоспаться. Вечером созвониться с Виктором. И уроки: еще же задачки по химии, реферат по географии.
Она доехала домой в полусонном состоянии, поила, запила таблетку, закуталась в одеяло. Будильник поставила на восемь, чтобы все успеть.
Разбудила ее Элиза.
— Вставай — сказала — школу проспишь.
Марта выгреблась из одеял, посмотрела на мобильный.
— Пол седьмого?! Слушай, а раньше нельзя было разбудить? В смысле — вчера.
Элиза пожала плечами:
— Ты так сладко спала. Должны же мы иногда позволять себе отдых.
— Как же — пробурчала Марта — я так господину Эндервитцу и скажу: задачку не сделала, позволила себе отдых.
Но какой-то особенной злости даже не было: или потому, что Марта толком не проснулась, или из-за того, что уже открыла смски, которые пришли ночью. Три от Виктора. Одна от Ники. Одна от Пауля.
Она одевалась, разговаривала с Элизой и одним глазом читала.
— Так и скажешь — позволила Элиза — в твоем состоянии вообще должны с уроков отпускать. Будут вопросы или претензии — пусть твой господин Эндервитц обращается лично ко мне. Кто у вас, кстати, теперь классный руководитель?
«Так и не удалось с тобой поговорить — писал Виктор — но в школе сейчас аврал, поэтому не будем дразнить собак. Отсюда предложение: у тебя какие планы на выходные»?
— Классный? Госпожа Форниц, ты ее не знаешь, кажется. О, салат с креветками, супер! Но слушай, он же дорогущий?
«Догадываюсь, что ты спишь, вчера я тебя пол ночи терроризировал. Проснешься — напиши, пожалуйста».
— Иногда — сказала Элиза — надо позволять себе маленькие слабости.
— Слушай, можно прямо? Если это попытки, ну, типа подтолкнуть меня к тому, чтобы все-таки переехать. Только без обид, хорошо? Но я пока не готова, честно.
«Понимаю, что, вероятнее всего, ты еще спишь. И вообще — неучтиво с моей стороны так наседать. Даже неприлично. Учитывая, что я еще и твой учитель. Черт. Знаю, знаю, не в этом дело. В голову приходит всякая бессмыслица относительно того, что вчера я тебя чем-то зацепил или оскорбил. Или напугал. Не знаю. Словом, попытаюсь пока тебя не дергать, а если ничего такого — просто пиши. Если ли все-таки зацепил/оскорбил, тоже напиши, пожалуйста — или нет! Нет! Как тебе будет удобно, так делай. В. В».
— Никаких обид — отмахнулась Элиза. Она сидела в коридоре, за столиком, и накладывала макияж — я вообще-то тоже люблю салат с креветками. А относительно переезда — да, решить нужно, и не затягивая.
Она помолчала — подняв подбородок, накладывала тени. Марта воспользовалась паузой: долила себе чаю и, не глядя, напечатала: «Прости, пришла и вырубилась, проспала как сурок. Выходные свободны:). Суббота»?
Потом прочитала, подумала, изменила субботу на воскресенье.
— Ты слышала, что было вчера ночью, когда вы с отцом ходили к Штоцу?
— Об обысках? Ага, кто-то неслабо так слил инфу. Думаешь, это всерьез? Ну, они же, среди прочего, накрыли таких людей, которые наверняка откупятся. Какой тогда смысл?
— Думаю, смысл есть и все всерьез — Элиза подвела губы, спрятала помаду, повернулась к Марте — Но я о другом. Вчера возле Трех Голов егери нашли тело.
Марта едва чай на себя не вывернула:
— Чье тело?
— Пока неизвестно: лицо сильно изуродовано, карманы пусты, никаких документов, ничего такого. Но знаешь. Только я тебя прошу: об этом никому ни слова, понимаешь?
С Бударой, поняла Марта, она разговаривала с Бударой. Хотя клялась у них — все. А ты поверила, дурочка.
— А мне ты зачем это рассказываешь? Ну, если высокий уровень секретности и всякое такое.
Элиза вздохнула:
— Просто дослушай, ладно? У него на шее висела самодельная картонная табличка. С надписью: «Собаке собачья смерть».
— Ничего себе! И это просто на площади? Там же рядом клетка с… ну, с пленниками.
— Пленники вряд ли захотят помочь егерям. Но, кажется, они ничего не видели — да и не могли: тело нашли в одной из боковых улиц. Понимаешь теперь, зачем я тебе это рассказываю?