— Я всего лишь — наемный меч, — продолжил он. — Чужак, которому нельзя доверять. Так, во всяком случае, считал Инред.
— Инред не доверял никому, кроме семейства Криф. Присядьте. Вы много времени провели на ногах.
Она не переставала его удивлять. Ни одна из владетельных персон, которых ему доводилось встречать, не относилась к нему — человеку, не имеющему ни титула, ни герба, — как к равному. И ни одна королева или принцесса ни за что не допустила бы его в свои личные покои без сопровождения.
— Вы улыбаетесь? Чему?
— Чему? Своим мыслям о монархах. Принцессах. Давным-давно в Итаскии… Впрочем, не важно. Отвратительный эпизод, если смотреть отсюда.
— Бренди?
Он еще раз подивился. Королева обслуживает простолюдина…
— Они сильно надуваются в Итаскии? Я имею в виду семью монарха, — спросила королева.
— Как правило, да. Так по какой причине вы пожелали меня видеть?
— Сама точно не знаю. Есть несколько вопросов. А может быть, потому, что мне нужен кто-то, способный меня выслушать, — сказала она, медленно подходя к окну.
При виде того, как она движется, мысли Рагнарсона обратились к иным, более приземленным сюжетам.
— Я созвала заседание кабинета министров и решила либо отречься и вернуться к отцу, либо…
— Миледи!
— ..либо назначить вас маршалом и возложить все дела на вас, — закончила она и повернулась к нему лицом. Их взгляды снова скрестились. Браги был потрясен.
— Но… Маршалом? До этой весны мне не приходилось командовать более чем батальоном. Нет, нет. Это решение вызовет слишком жестокое сопротивление. Вам лучше избрать для этого кавелинца…
— Но кому из них я могу доверять? Кто из командиров не имел контактов с мятежниками? Только Инред. Но он умер. Даже мои министры сделали ставки не на одну лошадь.
— Но…
— Терпеть не могу плохо отзываться о мертвых, но Инред с ситуацией не смог бы совладать. Он был особенно хорош в поединках за честь короля. Командующим Инред был более чем посредственным. Король прекрасно это понимал.
Взяв графин и подлив ему бренди, она продолжила:
— Он не был сильным человеком, мой король. Не мог навязать свою волю. Но людей он знал. После пятнадцатиминутного разговора мог точно сказать, что представляет собой любой человек. Мой супруг знал, кому можно доверять, а кому — нет. Понимал, кому какой пост лучше подойдет. Как мне его не хватает.
— Вам необходимо доверять мне, хотя не знаю, способны ли вы на это.
Она передвинула свое кресло и села напротив Браги.
— Каким образом вы связаны с Короной Итаскии?
— Как получивший коронный удел. Ненаследственное владение с одновременным получением офицерского чина в армии. Имею патент на чин капитана пехоты. Получил надел малоурожайных земель в обмен на наведение порядка и оборону приграничья. В силу некоторых политических обстоятельств в данный момент играю активную роль в планах Военного министерства. Моя задача не допустить контроля Эль Мюрида над проходом Савернейк и не позволить ему обойти с фланга линию Тамерис — Хэлин-Деймиель. Кроме того, я подлинный полковник Гильдии наемников, хотя и пользуюсь дурной славой в Цитадели. Мои обязательства перед Итаскией никоим образом не вступают в противоречие с нашим контрактом.
— В настоящий момент. Но ваши задачи здесь могут измениться. Еще что-нибудь?
— Что?
— Тех людей, которым король доверял, он посылал в торговые представительства, давая им при этом особые задания. Он понимал значение Кавелина. Эти агенты продолжают присылать сообщения. Я знаю, например, что Тамерис вступал в контакт с вессонами в Седлмейре и Долюсиче. Алтея рассматривала планы аннексии Долюсича, Видусича и Гаэле. Анстокин намеревается проделать то же самое со всеми нижними провинциями Волстокина вплоть до Гальмичес — при условии, что мы разделаемся с Водичкой.
— Один король всегда пытается извлечь выгоду из несчастья соседнего монарха. Вопрос с Седлмейром решен. Алтея, по моему убеждению, предпочтет мир войне за обладание пустынными землями. А Анстокин имеет обоснованные исторические претензии на владение большинством из этих провинций.
— Я, собственно, веду речь к тому, что у нас есть свои люди и в Итаскии. Причем самые лучшие. Когда ваш король топает ногой, на Западе дрожит земля.
Интересно, кто это может быть, подумал Рагнарсон, а вслух спросил:
— К какой партии они принадлежат?
— Простите, я не совсем понимаю…
— Вы в чем-то подозреваете Итаскию, но я должен сказать, что страна расколота. Каждая из партий контролирует какую-то часть правительства. Партия Грейфеллза на стороне Эль Мюрида. Другая выступает активно против него. Интересно, принимают ли это в расчет ваши шпионы?
— Какой стороны придерживаетесь вы?
— Грейфеллз и Эль Мюрид — мои враги со времени войн.
— Я верю вам, полковник. Но ведь есть еще и Гарун бин Юсиф Чего хочет он?
— Мы с ним близки так, как могут быть близки друзья. Но его ум похож на шкатулку-головоломку. Вы с трудом открываете ее только для того, чтобы обнаружить внутри еще одну.
— Но у вас есть соображения на сей счет?
— Только догадки, основанные на географии. Он готовится вернуться в Хаммад-аль-Накир. Для этого нет базы лучше, нежели Кавелин. Аль-Ремиш находится сразу за хребтом Капенрунг. Если ему удастся захватить Священные Земли, он может надеяться на реставрацию. Мы здесь встречаем только фанатиков оттуда. За Сахелем Эль Мюрид вовсе не пользуется всеобщей поддержкой.
— Понимаю. Еще одна проблема. Но с ней будем разбираться в свое время. Кстати, он, насколько я понимаю, в своих планах не учитывал роль Шинсана, — сказала она и, встав с кресла, вернулась к окну. — Как дела в городе? Его можно усмирить? Как столичный округ?
— Эти сражения уже выиграны. Теперь я смотрю дальше. В сторону Водички.
— Отлично. Еще есть что спросить и о чем поговорить. Но все это позже. Теперь я хочу, чтобы вы отдохнули. Это — приказ. После заседания Кабинета желаю вас видеть посвежевшим. Если я останусь… — подойдя к нему, она взяла его обе руки, повернула их ладонями кверху, изучила рисунок и, посмотрев прямо в глаза, закончила:
— ..то моя судьба окажется в этих руках. Будьте со мною добрее.
Противостояние
У Рагнарсона было такое ощущение, что прошло очень много времени. Он находился на грани сна и бодрствования, а его подсознание настойчиво твердило, что ему следует подняться и приняться за дела. Но вместо этого Браги продолжал лениво размышлять о том, что означали последние слова королевы.
Послышался стук в дверь.
— Войдите, — пробурчал он, неохотно садясь в постели.
Комнату освещала единственная свеча.
Дверь приоткрылась, и в щели возникла голова Гжердрама.
— Прошу извинить за беспокойство, полковник, — сказал он, — но мы изловили бродягу. Его очень трудно понять, но, кажется, он утверждает, что вас знает.
— Вот как? Толстяк? Смуглый?
— Похоже, что когда-то он был толстяком. Но сейчас он болен. Думаю, что за последние пару месяцев ему крепко досталось.
— Где он? Подождите, я натяну брюки. Нельзя ли здесь раздобыть для меня приличную одежду?
Бросив взгляд на те лохмотья, в которые облачался Браги, молодой человек ответил:
— Я попытаюсь для вас что-нибудь подыскать.
— Теперь о королеве. Как закончился совет?
— Пока продолжается.
— Веди меня. Так где же он?
— В подземелье. Мы посчитали, что это будет самым надежным местом.
Да, это был Насмешник. Насмешник в вышибающем слезу виде. Он храпел, развалившись на покрытом соломой полу.
— Открывай, — приказал он надсмотрщику. — Только тихо, не разбуди.
Надо придумать какую-нибудь шутку. Насмешника нельзя встретить просто так. Склонившись, он пощекотал ухо спящего. У бывшего толстяка отросла отталкивающе лохматая и неопрятная борода. Нежно подергав Насмешника за космы на подбородке, Рагнарсон произнес скрипучим фальцетом: