- Кто «мы»? – деловито перебил его Егор. Он уже вполне вжился в роль сыщика и она ему иногда даже нравилась. (Разумеется, кроме тех моментов, когда ничего не получалось.)
- За кого Вы меня принимаете? – Насупился Влас. – Я не скажу, с кем я был.
Егор подумал, что спутница Власа, и правда, едва ли обрадуется такой известности, и не стал настаивать:
- Дальше давай.
- Зашли в рожь. Присели. – Влас не знал, куда девать свои большие руки. – Во-от… Присели… А тут вдруг сорока прямо над нами как закаркает… Ну, в смысле… это… Закричит.
- Застрекочет.
- Ну, не знаю. Короче, дама моя перепугалась. (Опытный Дон Жуан, Влас всех женщин независимо от возраста и внешних данных называл только так. Может, поэтому они и платили ему такой горячей симпатией.) Я стал отгонять эту тварь, побежал за ней и тут увидел эти… заломы. Все.
- Сорока, говоришь. - Сыщик задумался. – А ничего в ней странного, необычного не было?
- Странного? Как это? – Влас посмотрел на Егора, как на сумасшедшего. – Не-е. Ничего такого. Сорока как сорока.
Егор уже стал привыкать к тому, что некоторые его вопросы вызывали не совсем ту реакцию, которую бы ему хотелось. А вернее, совсем не ту. Он постарался изобразить на своем лице работу мысли, чтоб Власу стало совестно за его сомнения в таланте сыщика, и задумчиво произнес:
- М-да. Все ясно. Ну что ж, иди.
Но Влас не оценил его усилий. Вместо того, чтобы уйти и не мешать таинству мыслительного процесса, он спросил:
- А при чем тут сорока-то? А? Че в ней могло быть необычного?
Праздный вопрос дилетанта сыщик оставил, конечно же, без ответа – поделиться возникшими у него соображениями он мог только с одним человеком.
И через несколько минут он уже сидел у Матвея в горнице и, нервно ковыряя своим знаменитым кинжалом, с которым он теперь не расставался, деревянный стол, внимательно слушал.
- Ты не расходись, - говорил Матвей, - это могла быть самая обыкновенная сорока, которая просто пролетала мимо.
- Но заломы, заломы-то. – Волновался Егор. – Матвей, если это ведьма, я ее выслежу.
Матвей поднял на него глаза. Он, естественно, знал все об успехах своего брата в сыскном деле. А вернее, об их отсутствии. Но ситуация в деревне сложилась прескверная, и для критики время было не самое подходящее.
- Как ты узнаешь, где она (или он) появится в следующий раз? И когда?
Егор только продолжал ковырять стол, сделав в нем уже порядочную канавку, и с надеждой смотрел на брата. И Матвей сдался:
- Скоро полнолуние. В полнолуние ведьма не может усидеть дома. Но учти, в это время сила ее увеличивается.
Помолчав, он прибавил:
- Я с тобой не пойду. И вряд ли кто другой согласится. Да и тебе не советую. – Матвей опустил глаза.
Егора била мелкая дрожь. Он понимал, что делать то, что он задумал, нельзя ни в коем случае. Но что-то внутри него говорило, нет, кричало, вопило ему о том, что надо переступить через себя. Что за сила управляет человеком в такие минуты? Что заставляет делать совершенно безумные поступки, иногда явно себе во вред? Он чувствовал, что не может противиться этой непонятной силе.
И в прохладную ветреную ночь в конце лета, именно тогда, когда вся нечисть должна была выбраться из своих убежищ для того, чтобы творить пакости под полной луной, Егор все же вышел из дома, держа вздрагивающую ладонь на рукояти кинжала и стараясь думать о почестях, которые несомненно получит в случае благополучного исхода дела.
Прохладный ветерок шелестел листвой, и от каждого такого шороха волосы у Егора на голове готовы были встать дыбом. Он обошел всю деревню, вздрагивая и оглядываясь через каждый шаг. На улице не было ни души. Даже всесезонные забулдыги и тайные любовники решили, видимо, отложить свои прогулки до лучших времен. Лишь птицы иногда выпархивали из кустов да шныряла под ногами звериная мелочь.
Егор пошел на второй круг. С каждым шагом он чувствовал, как уровень смелости в его организме все понижался и понижался и вот-вот должен был опуститься до пяток. Какая-то тоненькая струнка в районе желудка уже начала истерически вопить: «Беги домой, беги домой, беги домой…», и он уже начал поворачиваться на 360 градусов, как вдруг что-то черное метнулось от забора к колодцу. В темноте Егор, конечно, не разглядел, кто это был, но успел заметить, что тень была больше, чем крыса или еж, гораздо больше. От удивления забыв, что надо бояться, Егор шагнул к колодцу. Вынув из ножен кинжал, он, как заправский сыщик, стал медленно обходить колодезный сруб по часовой стрелке.
Мягкое дыхание ветра тронуло его волосы. Он поднял голову и прямо перед собой на колодце увидел большую черную собаку с оскаленной пастью. Собака уже поджала лапы, готовясь к прыжку…