Ужасная сцена. Просто мороз по коже. Валидольчику? Ну, вы-то читатель искушенный и понимаете, что герой несмотря ни на что останется цел и невредим, разве что ему придется постирать свои дорогие брючки. И вы правы. Вы, как всегда, правы.
Собака будто раздумывала, вращая своими холодными пустыми глазами. Она упустила всего несколько секунд, но их вполне хватило Егоровому подсознанию, чтобы заставить его махнуть рукой с кинжалом, и застывший от ужаса сыщик услышал в ночи пронзительный крик. Человеческий крик! Крик женщины на крайней ступени боли!
Когда Егор пришел в себя, он сидел на траве около колодца. Луна светила так же спокойно, ветерок так же шуршал листвой. Собаки не было. И никто, ни один человек не вышел из дома, хотя крик среди ночного безмолвия должны были слышать все.
Егор, покачиваясь, встал. От ночного приключения остались только слабость, легкое головокружение и чувство глубокого удовлетворения от того, что он все-таки сделал то, о чем мечтал. Завтра по резаной ране на ноге (именно туда попал Егоров кинжал) все узнают, наконец, ведьму. Егор шел и тихонько улыбался своим мыслям.
До дома было далеко, и шатавшийся от слабости герой подумал, что надо бы сделать краткий привал для восстановления сил. Все вокруг было погружено во мрак, и лишь невдалеке желтым маячком светилось окно в доме Агаты. В такой час кто-то у них еще не спал. Не раздумывая, Егор повернул на свет. В доме было тихо. Но на стук быстро открыли. Перед ним стояла Агата в платке на голове и в грязном фартуке. Увидев позднего гостя, она почему-то не столько удивилась, сколько испугалась. До Егора и до самого, наконец, дошло, как бестактно он поступил, вломившись среди ночи в дом, где живут одни женщины. Он неловко прокашлялся и сказал очень оригинальную фразу, единственную, которая пришла ему на ум:
- Можно воды?
Представьте себе человека, который живет в десяти минутах от вас, поднявшего вас посреди ночи с кровати для того, чтобы попросить воды!
Но Агата не выразила на своем иссохшем лице никаких чувств. Она провела незваного гостя в горницу, на ходу снимая фартук, и протянула ему чашку.
По тому, как Егор пил, можно было подумать, что он пришел не от колодца, а из пустыни. Только коснувшись губами воды, он вдруг понял, как хотел пить! Словно пылесос, он в мгновение втянул в себя содержимое большой чашки, и Агата так же флегматично, как и прежде, отправилась за добавкой. Но тут в комнату вошла Натаха, и Егор просто остолбенел!
Нет, он, конечно, ожидал, что она может появиться, это же был ее дом. И в красавицу она, как в сказке, не превратилась. И оленьи рога у нее на голове не выросли. И волшебное сияние от нее не исходило. Но… Она хромала. Она хромала! Она заметно хромала на левую ногу.
Егор стоял, как громом пораженный, а Натаха глядела на него так, будто не понимала причину его столбняка.
Сначала он онемел, потом испугался, потом задергался, как эпилептик, и стал вышвыривать из себя слова, теряя половину звуков:
- Т-ты… хрмаешь… Нога… тв’я нга…
В комнату вбежала перепуганная насмерть Агата.
- Она хром’ет, - продолжал биться в конвульсиях Егор, - псмтрите.
Агата набрала в рот воды из чашки, которую держала в руке, и сильной струей привела его в чувство. Егор затих, но вытаращенных глаз с Натахи не спускал.
Девушка осторожно подошла к нему:
- Я ногу подвернула. В лесу. Это ничего. Скоро пройдет. – Она слегка приподняла юбку и посмотрела на больную ногу. А Егор, вдруг застонав, сел прямо на пол. Нога слегка вспухла и посинела, но крови не было! Не было резаной раны, даже царапины!
Он поднял на Натаху страдальческий взгляд и, словно ребенок, напрашивавшийся на утешение, спросил:
- Подвернула? В лесу?
Его усадили за стол, отпоили чаем и на радостях, что он начал, наконец, адекватно реагировать на окружающее, рассказали историю натахиной неожиданной хвори. Оказывается, Агата с дочерью, которым вечно не хватало средств, по ночам подворовывали в чужом лесу дрова. Но в этот раз они вернулись позже, чем обычно (буквально за несколько минут до появления незваного гостя), так как Натаха умудрилась в темноте подвернуть ногу.
Пришедший же в себя Егор, в свою очередь, объяснил им причину своего странного поведения – рассказал, как поранил ведьму.
- Господи, как же я рад, что это не ты! – сказал он, уходя, и впервые почувствовал к Натахе что-то вроде симпатии.
Идя по вымершим темным улочкам, Егор хотел только одного – поскорее оказаться дома.
- Все, больше никаких визитов, никаких подвигов, - шептал он себе под нос, - а то так недолго и в дурдоме оказаться.