И только один человек среди всеобщего праздника жизни не чувствовал себя счастливым. Не надо быть ясновидцем, чтобы понять, что это был сам Великий Герой, Разоблачитель ведьмы и Победитель собаки-монстра.
Вместо сладостного успокоения, о котором он мечтал, в душе его царил невероятный хаос. Он никак не мог забыть ЕЕ глаза. В них были боль, страх, отчаяние – что угодно. Но злобы не было! Ни злобы, ни ненависти. Даже в тот момент, когда она бросила ему в лицо свое ненавижу. Впрочем, этим словам он легко мог дать объяснение после того, что сказала ему Стася – после второго удара к ведьме возвращается прежняя сила. Полина просто провоцировала его на второй удар.
Но понять все остальное он НЕ МОГ. Не то что понять – не мог даже поверить.
Целыми днями лежал он на своем диване или бродил по окрестностям деревни подальше от людей, пытаясь осмыслить произошедшее, найти этому хоть какое-то объяснение – и не мог.
Прошел месяц, второй, третий. Наступила зима. Егор совсем раскис, стал попивать. Морозы становились сильнее, сугробы росли на глазах. Природа затихла, даже вечный Тит со своей авоськой куда-то пропал. И тут к Егору пришла настоящая беда.
Еще осенью он заподозрил, что денег у него становится меньше. Тогда он не придал этому значения, решив, что на жизнь ему в любом случае хватит. Но к зиме все его опасения полностью подтвердились. Больше года Егор жил, как князь, ни в чем себе не отказывая. Деньги текли рекой и, в результате, все утекли. От реки остался только маленький ручеек, да и ему, судя по всему, грозило скорое высыхание.
Сначала можно было еще что-то предпринять, попытаться спасти ситуацию. Оставшиеся деньги можно было во что-нибудь вложить, заняться торговлей или что-нибудь в этом роде. Но Егор, привыкший к постоянному бездействию, думал, что все образуется само собой, и не шевелился. А когда понял, что само ничего не образуется, было уже поздно.
Какое-то время он жил, продавая накопленное: посуду, одежду, мебель, сокровища из сундуков вместе с сундуками. Но при его неуемной тяге к мотовству этого хватило ненадолго, и наступила очередь дома. Перед тем, как его продать, Егор расстался со Стасей, выплатил ей все жалованье, прибавил небольшую премию и проводил до околицы. Прощание было грустным – Стася успела привязаться к своему хозяину и очень ему сочувствовала.
После этого Егор переселился в старый родительский дом, который за месяцы опустения превратился в покосившуюся ветхую хибару, и стал тратить оставшиеся от продажи дома деньги. Денег этих, хоть и было несоизмеримо мало по сравнению с утерянным недавним состоянием, но все же гораздо больше, чем имел Егор за всю свою жизнь в родительском доме. Увы! Они тоже не задержались надолго в его карманах.
Только первые две-три недели он жил, не задумываясь, сколько и на что потратить. Но потом почувствовал необходимость тщательно рассчитывать все свои расходы. А вскоре и рассчитывать стало бесполезно – на одно потратишь, на другое все равно не хватит. И Егор стал жить, как птичка Божья – тратя, на что хочется и не задумываясь о последствиях.
И вполне закономерно, что не пришлось долго ждать того момента, когда Егор вернулся в прежнее нищее свое состояние. Только теперь невыносимость его усугублялась недавними воспоминаниями: лежа на старой скрипучей кровати, покрытой лохмотьями, он с горечью вспоминал свой любимый мягкий диван, а жуя противную проросшую морковку, не мог не думать об аппетитных стасиных обедах. Да, нет бедности горше той, которая следует за богатством!
Кот, верный друг, не бросивший своего хозяина в тяжелую минуту и стоически деливший с ним стол и кров, уже тоже не отказывался от морковки, но в глазах его Егор постоянно читал немой укор, и от этого ему становилось совсем тошно. Правда, кот мог разнообразить свое меню мышами, в коих недостатка не было, и даже иногда, не в силах, видно, смотреть на Егорово вегетарианство, приносил их к нему на кровать. Но Егор, который в душе был благодарен за такие знаки внимания, все же не опустился еще до мышей. Хотя о том, что пора прекращать это гнусное существование, стал уже задумываться. Зима подходила к концу. Был самый неприятный период в году – весна еще и не думала начинаться, а зима уже ужасно надоела, и казалось – никогда не кончится. Огромные, завалившие все на свете, сугробы внушали мысли о том, что весна потерялась где-то по дороге и дожить до нее уже не суждено.
Егор стал часто вспоминать полинины слова о том, что жизнь – это игра, и то, что тогда казалось забавным, теперь представлялось ему страшным. Он словно снова слышал, как она говорит: «…вы вознеслись выше всех, но это ничего не значит. В любой момент судьба может сделать резкий поворот…»