- А может, кто папиросу бросил непогашенную? – Егор все еще не сдавал своих позиций.
- Да нешто от папиросы такой пожарище разгорится? – Бабка теряла терпение, начиная понимать, что ей ничего не обломится.
- Просто так не пожгут. Для этого серьезная причина нужна.
Бабка обиделась:
- Да за что же меня жечь? Кому я что плохого сделала?
- Просто так не пожгут. - Упрямо повторил Егор. – Если это действительно поджог, значит, кто-то тебя люто ненавидит. Вспоминай, с кем ругалась в последнее время. Может, кто на тебя обиду держит? – Видя, что Бабаня уже раскрывает невинно-изумленные глаза, Егор строго добавил:
- Подумай! Напрягись. Может, ты забыла давно, а человек помнил, копил злобу, мечтал отомстить…
Бабка задумалась. Сказать по правде, ругаться с соседями она любила. Любила ехидные намеки, выводящие собеседника из себя; до дрожи в коленках обожала собирать по деревне сплетни, а потом разносить их со своими комментариями, за что бывала даже бита – не то что обругана. Учитывая все это, пожечь ее мог почти каждый житель Крестов. Ну, и еще несколько десятков человек из окрестных деревень. Но в ее защиту надо сказать, что все это делала она не по злобе, а из чистого спортивного интереса, из каких-то внутренних, непонятных даже ей самой, побуждений, не желая односельчанам ничего плохого.
Бабаня покачала головой:
- Не знаю. Вот те крест, не знаю.
«В конце концов, - подумал Егор, устав от бессмысленного разговора, - на кой черт мне все это надо? Я-то что в это лезу, не у меня же сарай сгорел?»
И, быстро попрощавшись со старухой, он ушел.
Но крамольные Егоровы речи пробудили в Бабане страшные подозрения – она всю ночь размышляла над тем, кто из многочисленной армии ее недоброжелателей лучше всего подходит на роль поджигателя, а утром, быстро покончив со всеми делами, направилась к Егору.
Егор еще спал. Еще в той, прошлой, жизни он привык, как никто в деревне, поздно ложиться и поздно вставать. Поздно засыпал он потому, что поздно просыпался. А поздно вставал он потому, что – ну, невозможно встать в семь часов, если ты заснул в четыре. Тем более, если тебе все равно некуда спешить. И выйти из этого замкнутого круга он никак не мог. Одно лишь в этом было хорошо: лежа часами в темноте, Егор научился тому, чему ни за что не научился бы в других условиях – он научился мыслить. Сперва в своей нищей маленькой комнатке он выдумывал разные способы получить богатство и мечтал о том, как будет им распоряжаться, а теперь – в роскошном доме, когда уже не о чем было мечтать, он, привыкнув тратить ночные часы на раздумья, пытался осмыслить все, что с ним произошло, думал, успеет ли потратить все деньги за свою жизнь, а иногда ему в голову даже приходили мысли о смысле жизни и о смерти.
Однако, меня опять занесло куда-то в сторону. Мы остановились на том, что Бабаня вытащила Егора из постели, и он, сидя в кресле в огромной гостиной, где обычно принимал посетителей, тщетно пытался разлепить веки и разогнать туман в голове, пока гостья, открыв рот, разглядывала массивную инкрустированную золотом мебель, яркие ковры, лепнину на потолке и огромное количество картин, развешанных по всей комнате. А стоявшая в дверях Стася, уже привыкшая к окружавшему ее великолепию, наслаждалась, в свою очередь, видом застывшей в изумлении бабки.
Так они втроем и занимались каждый своим делом, пока Стася, не умевшая долго молчать, не прервала тишину сообщением:
- Вот, Егор Петрович, я вам говорила, что Бабаня пришла.
Громкий стасин голос будто расколдовал ее хозяина и его гостью, которые, словно только заметив друг друга, вдруг зашевелились, начали здороваться, а Бабаня, вспомнив, зачем пришла, хлопнула себя по коленке:
- Егорушка, я знаю, знаю!
Егор вылупился на нее, не понимая.
- Ну, как же? Помнишь, мы вчера с тобой говорили? Дак, я всю ночь не спала, все думала, кто бы это мог быть, - Бабаня не считала нужным пояснять свои слова, полагая, что и так все понятно. – Неждан! Неждан это сделал, лопни мои глаза.
В деревне доброй традицией считалось все несчастья – пожары, засухи, неурожаи, болезни и прочее – сваливать на колдунов.
- Постой, постой, - Егор все еще не мог до конца проснуться, - ты про пожар?
- Ну, понятно, про пожар, - Бабаня чуть не подпрыгивала от возбуждения, - это Неждан, колдун это сделал.
Егор взялся за голову, словно пытаясь выдавить из нее остатки сна:
- Ну, с чего ты взяла?
- Как же? – Бабка обомлела. Ей казалось, что само наличие колдуна в деревне уже является убедительным доказательством его вины. – А кто же еще?