Видя, что назревает гроза, гость поспешил попрощаться и быстренько удалился от греха подальше.
Поужинал Егор в этот день раньше обычного. Когда Стася уже убирала посуду, а кот завалился на бок, не в силах выдержать тяжести собственного живота, Егор выглянул в окно.
- Что-то мы сегодня рано отужинали, - кивнул он Стасе на проходящего мимо его дома мужика.
- Так, Егор Петрович, вы и завтракали сегодня раньше, - живо откликнулась та, тоже подходя к окну. – Это он только туда пошел?
В доме у Егора, где по деревенскому обычаю не было часов, привыкли определять время оригинальным способом. Часами им, сам того не зная, служил Тит, мужик средних лет, регулярно три раза в день ходивший к Бабане за самогоном. Маршрут его пролегал как раз мимо окон Егоровой столовой, и за несколько месяцев он ни разу не сбился с заданного им самим ритма, чем и не замедлили воспользоваться в своих целях Егор со Стасей.
- Егор Петрович, Тит прошел, а вы еще в постели, - будила Стася утром своего хозяина.
- Стася, накрывай, Тит идет, - заявлял о своем желании пообедать хозяин.
Они до того привыкли к нему, что им уже казалось, что Тит – это нечто незыблемое и вечное, как восход и закат солнца, как смена времен года, и пока Тит флегматично курсирует со своей авоськой, миру ничего не угрожает.
Перед сном Егор вышел подышать воздухом. Лето было дождливым и приятно было насладиться редким теплым вечером, который к тому же предвещал ясный день, так как на небе было полным-полно звезд.
На ступеньках крыльца сидели Стася с Полиной, тоже, видно, завороженные красотой летнего вечера. Егор подсел к ним.
- Как вы думаете, Егор Петрович, - тут же встрепенулась Стася, - зима будет холодная? Говорят, что по приметам должна быть холоднее, чем прошлый год.
- А я почем знаю, - отмахнулся Егор.
- Егор Петрович, - в глазах у Стаси появился хитрый блеск, - а вам какие девушки лучше нравятся?
Егор усмехнулся:
- А тебе это зачем?
- Да так. Для интересу. Вы все один да один. Говорят, Егор Петрович, вы с Натахой скорняковой были помолвлены.
- Любопытная ты, Стася. Все тебе знать надо.
Егор уже давно заметил, что бросала на него кухарка зазывные взгляды, но нравился ли он ей всерьез или она просто заманивала в сеть богатого женишка – понять не мог. А теперь, глядя на ее смеющееся лицо, он подумал, что эти ямочки на щеках сведут с ума не одного парня.
- А почему вы не женитесь? – Стася упрямо гнула свою линию.
- Вот приставучая. Как пиявка. Я ж не старый еще. Женюсь в свое время.
- Ну, что ты пристала в самом деле, - подала голос Полина, - других тем что ли нет?
- Какие вы оба скучные. Даже поговорить с вами не о чем, – надулась Стася, - не обижайтесь, Егор Петрович. Вы еще ничего. А вот Полинка – просто мышь какая-то. Слова из нее не вытянешь. Сколько раз звала ее в гости с собой – не идет. Дома ей сидеть интереснее. Даже на пожар не пошла. Вся деревня пошла – она нет!
- А чего ты, правда, на пожар не пошла? Забоялась? – Егор повернулся к Полине.
- А зачем?
- Ну, как зачем… - Егор не нашелся, что ответить.
- Там и без меня помощников было достаточно.
- Но интересно ведь!
- Не знаю. Я не люблю.
- Вот видите, - Стася хлопнула себя по колену, - ей ничего не надо. Будешь сидеть дома – замуж никогда не выйдешь. Правда ведь, Егор Петрович?
- Ну, не выйду – значит, не выйду. Если чему суждено – обязательно случится. А нет – так нет.
- Ты веришь в судьбу? – Егор посмотрел на Полину с интересом.
- Верю.
- Ой, скукотища, - зазевала Стася, - пойдем-ка спать, - она взяла на руки кота, который за время разговора успел втихоря умоститься на ее коленях.
Тут все заметили, что уже поздно и ушли в дом.
Через несколько дней после этого разговора в Кресты пришла новая беда. У Домниной дочери, Груши, неожиданно подохла корова. Корова была молодая, хорошо доилась и до последнего момента не было никаких признаков, что она собирается подыхать. Утром она, как обычно, размахивая хвостом, ушла на пастбище, а вечером вернулась какая-то грустная, задумчивая и вместо того, чтобы подоиться и уйти спать, легла посреди двора и испустила дух.
Новость в момент облетела всю деревню. Через час вокруг туши уже собралась возбужденная толпа. Все дружно жалели Грушу и расхваливали покойницу за кроткий нрав и высокие показатели удоев. Всеведущие бабки тут же собрали консилиум, долго рассматривали бездыханное животное, трогали вымя, приподнимали веки, и в результате поставили диагноз: порча. И как только прозвучало это слово, все вспомнили про недавний пожар. Началась жаркая дискуссия. Первой слово взяла Бабаня. Она протолкалась вперед и, нервно подпрыгивая, затараторила: