Саша нажал на гашетку ещё раз, поведя стволом вдоль паровоза – от дымогарной трубы до будки машиниста. В бешеном темпе пулемёт изрыгнул очередь и смолк. В запале Саша передёрнул затвор и нажал на спуск, но пулемёт только щёлкнул затвором. Лента с патронами кончилась.
Ё‑моё! Да он и стрелял‑то всего несколько секунд, а двести патронов уже улетучились. Прожорливая машинка!
Паровоз замедлил ход и метров через двести остановился. Пар из котла вышел через многочисленные пробоины, и тяга исчезла.
Саша вскочил и бросился бежать вдоль железнодорожного пути к паровозу. Собственно, паровоз его не интересовал – он бежал к платформе. Там пулемёт, там патроны! Авиационный пулемёт ему был уже не нужен, без патронов он – простая железяка, да и в пехотном бою неудобен.
Лыжные пробежки зимой сказывались – он добежал быстро, практически не задыхаясь.
Взяв в зубы нож, Саша взобрался по поручням в паровозную будку. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять – паровозная бригада мертва.
Он открыл дверь слева от котла и побежал по настилу вперёд, к носу паровоза. На секунду задержался, выглянул из‑за котла на платформу.
Немцы лежали неподвижно.
Саша перепрыгнул с паровоза на платформу, удачно приземлившись на мешки с песком, и побежал по платформе вперёд – туда, где стоял пулемёт МГ‑34. На ходу бросил взгляд на немцев, и его едва не стошнило. У обоих практически не было голов – какие‑то обломки костей вперемешку с мозгами и кожей.
Хоть и противно было, но он остановился: на поясах у немцев были кобуры с пистолетами. Как правило, пулемётные расчёты вооружались ещё и личным оружием – пистолетами. В Красной Армии номер первый расчета имел револьвер «Наган», а второй номер – винтовку.
Саша снял с одного немца ремень с кобурой и нацепил его на себя. У второго вытащил из кобуры пистолет и запасную обойму и сунул в карман. Подхватив пулемёт, он взялся за коробку с пулемётной лентой.
Ёлки‑палки! Коробок было две. Но одна его рука пулемётом занята, а второй две коробки не возьмёшь.
Саша подобрал ремень немца, у которого вытаскивал пистолет из кобуры, просунул один конец в ручки обеих патронных коробок и перекинул всё это через плечо. Тяжело и неудобно, но нести можно.
Он осторожно спустился с платформы. Справа, за перегибом пути, вдалеке показались клубы дыма – шёл встречный поезд.
Саша побежал в лес. Поезд наверняка остановится, и в нём могут оказаться солдаты, едущие на передовую. Из охотника он превратится в преследуемую дичь. А по его понятиям риск не должен быть выше разумного. Его задача – нанести урон фашистам, а не погибнуть самому геройской смертью. Да, иногда гибель одного бойца может быть оправдана спасением жизней его товарищей или высшими интересами государства, и Саша это вполне допускал. Но не в нынешней ситуации.
Он немного попетлял по лесу, пару раз заходил в воду и шёл по холодным ещё ручьям – на случай, если немцы организуют его поиск с собаками.
До хутора добрался к вечеру – усталый, но довольный. Пулемёт с патронами – трофей – спрятал в сарае. Наконец‑то он после долгого вынужденного безделья вышел на тропу войны!
Саша не знал, что встречный поезд и в самом деле остановился. И в поезде этом следовал из Германии 201‑й шуцманшафт батальон. Иначе говоря – полицейский карательный, один из семи украинских батальонов, носивших номера с 201‑го по 208‑й. Основу его составляли сторонники ОУН. Действовал он на территории Белоруссии с весны по декабрь 1942 года, находясь в подчинении Эриха фон ден Баха, начальника полиции сектора «Центральная Россия». Батальон в составе 650 человек прибыл специально для борьбы с партизанами. Командиром батальона формально был гауптман Е. Побигущий, а фактически им руководил немец, гауптман СД В. Моха. Его заместителем, правой рукой был Роман Шухвич, позже ставший одним из руководителей националистического подполья на Украине – наравне со Степаном Бандерой. Батальон состоял из четырёх рот, называемых сотнями. Командовали ими Роман Шухвич, сотник Бригидер, поручник Сидор и поручник Павлик.
Первая сотня прибыла в Пинскую область, вторая – под Лепель.
Пинская область удостоилась такой «чести» во многом благодаря действиям партизанского отряда Василия Захаровича Коржа. Созданный им осенью 1941 года отряд насчитывал до шестидесяти бойцов и зимой 1941/42 года совершил дерзкий санный рейд по гарнизонам врага.
Значительно более крупный отряд, организованный пограничником М. С. Прудниковым, действовал на западных землях Белоруссии. Летом 1944 года, к моменту освобождения Белоруссии Красной Армией, отряд вырос до бригады и насчитывал три тысячи бойцов.
Но Саша всех этих подробностей, естественно, не знал. По натуре он был диверсант‑одиночка. Конечно, он создал небольшой партизанский отряд, но из‑за предательства не мог избежать провала. В результате партизаны его отвергли, и в дальнейшем он решил действовать сам.
– Олеся, налей мне рюмочку, да и себе тоже плесни.
– Что за праздник? У тебя день рождения?
– Да нет, день рождения у меня летом. Оружием я обзавёлся и паровоз немецкий уничтожил.
– Я‑то думала!
Олеся фыркнула, но самогон достала. Плеснула Саше в гранёный стеклянный стаканчик доверху, а себе – треть.
– Тогда с почином тебя!
Они чокнулись, выпили. Самогон оказался крепкий, пробрал аж до желудка.
Отмяк Саша. Спиртного не пил давно, да и адреналина сегодня с избытком хватило. Он с аппетитом поел, с сожалением посмотрел на бутыль с самогоном.
– Убери от греха подальше. Не пришла ещё пора пить. Вот выгоним немца с нашей земли – до беспамятства напьюсь.
– Тогда я спокойна, это ещё не скоро будет.
Саша вздохнул. И в самом деле, не скоро – ещё три долгих года.
Пару дней он планировал отсидеться, а потом выйти к «большаку» – как называли местные автодорогу. Нельзя два раза устраивать диверсии на одном месте. Его счастье, что немцы не установили противопехотные мины между лесом и железной дорогой. Он сдуру и к паровозу повреждённому помчался – как лось на гону к лосихе. А ведь мог заранее проверить, обезопаситься. Чёрт, совсем распустился, навыки боевые утратил за спокойную зимовку на хуторе.
Зато теперь у него есть немецкие патроны, и они одинаковы и для ручного пулемёта, и для карабина.
Пару дней Саша занимался хозяйственными делами. Главное – немцы за это время должны успокоиться. В принципе, они всё время настороже, поскольку на оккупированной территории и партизаны периодически устраивают им неприятности, но после нападения усиливаются караулы, ужесточаются проверки, посылаются карательные отряды.
Он просидел на хуторе четыре дня, ибо когда он задумал идти к «большаку», пошёл дождь, а на следующий день земля была влажной и грязь липла к сапогам. Саша резонно решил не пачкаться, лёжа в засаде – пусть ветерком просушит.
На следующий день ярко светило солнце, и Саша решил выходить. Он взял пулемёт и одну коробку с пулемётной лентой, резонно решив, что он не собирается вести длительный бой, и весь запас сразу тратить не стоит. Но получилось, как всегда, наоборот.