Он уже отошёл от хутора километров восемь, как услышал перестрелку. Не одиночные выстрелы, а пулемётно‑автоматно‑винтовочную стрельбу, причём интенсивную.
Ему стало интересно – это с кем же воюют немцы у себя в тылу? Или они устроили показательный расстрел жителей какого‑то села? И он направился на звуки выстрелов.
Идти пришлось осторожно, и на дорогу ушёл почти час. Торопиться не стоило – немцы вполне могли поставить засады.
Сначала он увидел стоящую колонну из десяти немецких грузовиков. Кузова их были пусты, но возле машин стояли водители.
«Точно, каратели пожаловали!» – подумал Саша. Он обогнул стороной грузовики.
Стрельба велась совсем рядом.
Саша пробежал между деревьями, залёг на небольшом пригорке и стал наблюдать.
Никакого села не было. Перед ним лежало чистое поле, скорее – большая поляна, и за нею – лес. От поляны в сторону леса перебежками передвигались немцы. Хорошо, грамотно передвигались. Пока одни вели стрельбу, другие бегом, пригнувшись, преодолевали 10–15 метров, падали и открывали огонь.
Саша оказался у немцев в тылу. До их цепей было метров двести.
Из леса по немцам вели огонь. По звукам выстрелов – из винтовок, иногда, очень экономными очередями – из пулемёта. Судя по всему, немцы явно загнали в ловушку отряд партизан или бывших окруженцев. Надо бы помочь.
Саша раздвинул сошки, установил пулемёт и заправил ленту. Дождавшись, когда большая группа немцев поднимется в атаку, он прицелился и дал длинную очередь по цепи. Очень удачно дал, большая часть немцев попадала убитыми. Причём немцы не сразу поняли, что стреляют в них, наверняка подумали, что их пулемётчик помощь оказывал. Они снова поднялись в атаку, но в другом месте.
Саша и этих расстрелял.
На этот раз его засекли. Немецкий пулемёт стал бить с фланга по пригорку. Пока вслепую, пули взбивали фонтанчики земли далеко от его позиции.
Саша сполз с пригорка, таща за собой пулемет. Говорил же в своё время взводный: «Дал очередь – смени позицию».
Он заполз в лес и, укрываясь за деревьями, пробежал метров пятьдесят. На глаза попалось удобное деревце: ствол его раздвоен, как рогатка, метрах в трёх от земли.
Положив пулемёт на землю, Саша взобрался на развилку и осмотрелся.
Несколько немцев ползком и перебежками продвигались к покинутой им позиции на пригорке. «Давайте, ищите!» – усмехнулся про себя Саша.
Он спрыгнул с развилки, подхватил с земли пулемёт и побежал к грузовикам. Метров за семьдесят от них улёгся, уложил перед собой пулемёт и раздвинул сошки.
Водители стояли к нему спиной и курили, прислушиваясь к идущему поодаль бою.
Саша прицелился и дал по водителям длинную очередь, а когда они попадали, перенёс огонь на машины. Стрелял по радиаторам, моторам, бензобакам.
Одна из машин вспыхнула.
Саша не стал дожидаться, когда водители опомнятся и начнут отстреливаться. Он помнил: за лесом много немцев, и вполне вероятно, услышав пулемётную стрельбу, они побегут к грузовикам. Следовательно, надо сматываться. День и так прошёл не зря.
Саша подхватил пулемёт, забросил его на плечо и быстрым шагом направился к хутору. По дороге петлял, метров сто прошёл по встреченному им ручью. Теперь даже с собаками они вряд ли смогут взять след. К тому же немцы будут думать, что огонь у них в тылу открыл кто‑то из партизан, совершив обходной манёвр. Но своим он сегодня помог. Немцам сложно будет наступать, ожидая удара в спину.
Вернувшись на хутор, Саша не пошёл в избу, а сразу направился в сарай. Он разобрал, тщательно вычистил и смазал пулемёт. Машинка хорошая, удобная – надо беречь. После интенсивной стрельбы ухода требует. Немецкое оружие сложнее нашего, грязи не любит и безотказно работает только при регулярном уходе.
– Ты чего такой довольный? – спросила Олеся, когда он зашёл в избу.
– День удачный.
– Он был бы удачным, если бы ты принёс мешок муки или узелок соли, спичек на худой конец. Дома скоро есть нечего будет, – огорошила его Олеся.
Саша и в самом деле не задумывался над кормёжкой, а стоило бы. Девушка ставила на стол картошку, сало, соленые огурцы, квашеную капусту и суп. Он ел и не задавался вопросом – откуда? Понятно, что картошка урожая прошлого года, соленья тоже заготовлены прошедшим летом. У него же все мысли были только о войне. Однако он не в армии, не на готовом вещевом и продовольственном снабжении.
Саша мысленно укорил себя. Ведь сейчас он мужчина в доме и добычу пропитания должен взять на себя. Иначе получается – примак, пришёл на всё готовое. Ест чужое, спит с хозяйкой и в ус не дует. Нехорошо получается.
От расстройства он даже крякнул.
– Ты чего не ешь, бульба стынет, – вернула его к действительности Олеся.
– Прости, задумался. А чего нам в дом надо?
– Да считай, всё. Соль на исходе, тяну понемногу. Пока соленья выручают. А кончатся? Огород копать пора, бульбу сажать. Раньше отец лошадь с плугом брал, а теперь вручную придётся. Муки две пригоршни осталось.
Саша сидел огорошенный, щёки его пылали. Действительно, примак. Жрал и не спрашивал – а есть ли запасы? И сейчас Олеся его не укоряла, а просто ставила перед фактом. Но он‑то хорош! Когда командиром партизанского отряда был, позаботился о бане, чтобы бойцы не обовшивели, о соли. А о жене своей гражданской и о себе не подумал.
– Когда огород копать будем?
– Хоть завтра.
– А картошка на посадку есть?
– У меня отец предусмотрительный, оставил запас.
Три дня с утра до вечера Саша копал огород. Благо земля мягкая как пух – супесчаник. На такой земле бульба хорошо рожает.
Потом день ушёл на посадку – это они уже вдвоём делали. Разметили бечёвкой рядки, Саша лопатой поднимал землю, а Олеся бросала в лунку картошку.
Умаялся за эти дни Саша сильно. Вечером падал в постель как подкошенный. Утром ныли почти все мышцы, особенно рук и ног. Однако же картошку посадили. Будет урожай, следующую зиму с голоду не помрём.
Вечером в постели Олеся поцеловала Сашу.
– Молодец, хозяин. Я уж думала – одной картошку сажать придётся. Тяжело!
– Одной тяжело, – согласился Саша. – Ты знаешь, завертелся я как‑то, о пропитании и запасах не подумал. Могла бы сама напомнить.
– Отец всё сам делал, без напоминаний.
– Я городской житель, и о картошке забыл.
Саше стало стыдно. Не она, женщина, должна подсказывать ему, а он сам, без подсказок и напоминаний о простых, в общем‑то, вещах, должен был думать.
Отец Олеси был человеком рачительным, домовитым – это было видно по порядку в хозяйстве, по запасам. Такого же поведения Олеся ждала и от него. А он? Только дровами сам обеспечил, а бульбу после напоминания посадил. Ай‑яй‑яй, нехорошо. Но он постарается исправиться, и впредь не только о боевых действиях думать, но и о пропитании тоже. Собственно, одно не исключает другого.
Но где он может раздобыть муку, соль? Только у немцев на складах или автоколоннах. Потому, хочешь не хочешь, придётся напасть на склад. Втихую украсть не получится, немцы продовольственные склады берегли не меньше, чем артиллерийские или другие. Конечно, продукты ещё в столовых бывают. Забрался же он в такую ещё по осени, когда к Олесе шёл после разгрома партизанского отряда.