Полковник нахмурил лоб, стряхнув пепел сигареты в пепельницу.
— И мне сообщили, что судья прибудет для рассмотрения вопроса о твоем условно-досрочном освобождении. Несмотря на все твои выкрутасы, решение суда будет положительным… И слава богу!
Мохнул устало рукой подполковник.
— Баба с возу — кобыле легче! Это избавит меня от лишней головной боли, которую ты создаешь в последнее время. Поэтому до самого вступления решения суда в законную силу посидишь в изоляторе, чтобы опять чего не начудил. Ну или те, с кем ты подрался, не решили тебе отомстить на последок. Поэтому сейчас тебя отведут в изолятор, и сиди там тише воды ниже травы до самого освобождения. Ты всё, блять, понял?
— Так точно, товарищ полковник, — ответил я, вытянувшись по струнке.
— Тамбовский волк тебе товарищ, осужденный Корсиков, — немного возмущенно произнёс полковник. И у меня в памяти вдруг всплыло, что зек должен называть сотрудника колонии не иначе как гражданин начальник, ну или по имени-отчеству. А обращение «товарищ» в данном случае нарушает субординацию и как бы делает зека и сотрудника колонии равными друг другу.
— Корс, ты реально странный какой-то стал! — с подозрением сказал начальник колонии, прищурив взгляд.— Отправляйтесь в изолятор и ведите себя там тихо!
Выездной суд прошел быстро, меня пригласили только заслушать решение суда, где мне объявили, что освобождают условно-досрочно и что я могу покинуть колонию-поселение через десять дней, когда решение суда вступит в законную силу.
Эти десять дней я сидел в изоляторе один в той же отдельной маленькой камере. Дежурные по изолятору давали мне послабления. И я целыми днями лежал на нарах и думал о том, что мне делать дальше.
Задание, с которым я был сюда отправлен, заключалось в том, чтобы предотвратить теракт. Тогда взорвался поезд при очень странных обстоятельствах. А самое интересное, что в одном спецвагоне находились документы, а также сотрудники следственного комитета и сотрудники КГБ, которые должны были арестовать высокопоставленных членов правительства, которые как раз и готовили развал Советского Союза. Не взрываются такие люди и такие документы случайно, не бывает так, хотя по официальной версии это было якобы стечение трагических обстоятельств.
По задумке тех, кто планировал эту операцию, я должен был попасть в тело действующего сотрудника КГБ, который смог бы предотвратить теракт. Но сейчас я — зек, который скоро выйдет на свободу. Но уже никуда, ни в какие силовые структуры я устроиться не смогу. То есть я задание провалил… даже не успев его начать.
Хотя кто знает? Ведь у меня есть ключевая информация — я знаю, когда и где произойдёт теракт, и могу предотвратить его самостоятельно. Время у меня ещё есть.
Ну только кем я буду работать и где я буду жить? Ладно, поживём — увидим. Самое главное, что у меня теперь есть — это ноги. Ну и молодое здоровое тело. Я уже несколько лет с тех пор, как остался без ног, не мог передвигаться самостоятельно, а теперь я опять обрел молодое здоровое тело, поэтому всё остальное сейчас для меня было малозначительным.
Десять дней в изоляторе тянулись для меня долго. Но вот он, долгожданный день освобождения. От нетерпения я уже реально чувствовал себя так, будто отсидел не один год в колонии. В день освобождения за мной в изолятор пришел оперативный дежурный по колонии-поселению и проводил меня в штаб. Зеки, которые работали со мной в коптерке и были как бы моими подчиненными по должности, принесли сумку с моими вещами, которые я (то есть парень, в тело которого я попал) готовил ко дню освобождения.
В штабе мне выдали мой паспорт и справку об освобождении. В бухгалтерии мне выдали сберкнижку. Я давно не видел этот пережиток прошлого и с интересом её полистал. Ого, да у меня там числилось 358 рублей, которые я мог получить в любой сберкассе в любой точке СССР. И еще мне выдали наличными пятьдесят рублей на билеты и дорогу.
— Это твои честно заработанные деньги, так что на первое время тебе хватит. Смотри только сразу всё не пропей на радостях. — Пожилой мужчина, начальник финансовой части, был гражданским вольнонаемным человеком. Обычно бывшие сотрудники колонии, которые вышли на пенсию по выслуге лет, остаются работать в зоне на гражданских должностях.
— Удачи на воле! Надеюсь, что мы больше не увидимся! — с доброй улыбкой сказал мне этот человек. В будущем в различных кинофильмах сотрудников колоний и тюрем в нашей стране показывают как кровожадных палачей по типу гестаповцев, а это как раз не так. Тот, кто каждый день работает с зеками, как раз и видит, что они тоже люди. Хотя, конечно, встречаются и нелюди!