Примерно месяц назад нам с Маринкой, начальник сказал использовать новый метод сбыта нелегальной продукции. Суть его состояла в том, чтобы продавать колбасу, не указывая её в документах. Для этого колбасный цех работал вечером или ночью, выпуская неучтённую колбасу. Её делали из третьесортного мяса, в ход шли даже жилы и свиная шкура. И вот мы с Маринкой в очередной раз загрузили двадцать ящиков такой колбасы и отправились на машине продавать её в людном месте.
Мы, как обычно, поставили стол в оживлённом месте, возле автобусной остановки, где толпилось много народа. Маринка продавала колбасу с этого столика. Мы старались делать это в дни выдачи зарплаты или аванса. Поэтому колбаса расходилась как горячие пирожки, даже по завышенной цене, потому что в магазинах она была дефицитом, и её было почти не достать, как раз по той причине что колбаса уходила нелегально на рынки.
Маринка продавала колбасу на складном столике, а я только успевал подавать следующий ящик. В рефрижераторной будке стояли ящики с колбасой в картонных коробках. Те коробки с колбасой, до которых я мог дотянуться, стоя на земле, уже кончились, и мне пришлось залезть в будку, чтобы подтолкнуть оставшиеся ящики с колбасой поближе к борту, когда увидел, что сзади к Маринке подкрадывается парень-подросток лет пятнадцати. Парнишка начал аккуратно и незаметно для продавщицы Маринки тащить ящик с колбасой, который стоял на земле слева от столика. Я, видимо, был вне поля его зрения, и он поэтому не видел, как я наблюдаю за его манипуляциями.
В этот момент двое молодых людей пытались отвлечь Марину разговорами. Они задавали ей вопросы, пытались шутить и делать комплименты. Видимо, они работали в группе с этим парнишкой. В будке находился небольшой ящик с инструментами. Я открыл его и взял из него большую гайку. Со всей силы я кинул эту увесистую гайку в спину пацану, который уже на четвереньках полз под машину и тащил за собой ящик колбасы. Расстояние было небольшим, поэтому гайка припечатала в спину пацанчика довольно ощутимо. Он выронил ящик и закричал от боли и неожиданности. Пытаясь дотянуться до ушибленного места, он обернулся и злобно посмотрел на меня. Я показал ему кулак.
— Что ты делаешь, урод? — закричал на меня пацан, корчась от боли.
— А ну пошёл на хер отсюда! — сказал я этому недалёкому воришке.
Молодые парни, которые отвлекали Маринку, злобно посмотрели на меня, после чего развернулись и начали прокладывать себе путь через толпу людей, собравшуюся в очереди за колбасой.
Я спрыгнул на землю из холодильной будки машины и загрузил обратно все ящики с колбасой, которые успел поставить на землю у ног продавщицы, оставил только тот, который стоял перед Мариной на столе. Я решил, что лучше буду подавать ей колбасу, чем давать возможность ещё какому-нибудь неокрепшему уму совершить кражу. Колбасу Маринка продавала по четыре рубля, это было на рубль дороже, чем в магазине, но люди активно её разбирали, уже образовалась немалая очередь и начиналась давка.
— Эй, слышь ты, водила! — услышал я крик слева. Это были те двое парней, которые отвлекали внимание Маринки, когда их подельник пытался украсть у нас ящик колбасы. Они сейчас стояли, сжимая кулаки от злости, и смотрели презрительно на меня. За их спиной стояло еще двое парней и этот неудавшийся воришка.
Я видел таких парней в детстве, когда был маленьким и жил в Советском Союзе. Такие парни, как правило, даже не заканчивали школу, рано шли работать, благо в СССР работы было валом. Такие люди не заморачивались получением образования, но, как правило, были физически крепкими и работали грузчиками где-нибудь в магазине или неквалифицированными рабочими.
Свободное время такие парни проводили нехитро: пытались найти чего-нибудь выпить или от скуки искали, кому набить морду. В таких компаниях были как несовершеннолетние, так и те, кто уже отсидел несколько лет за хулиганство или мелкие кражи.
— Эй, ты вообще-то сломал руку этому мальчику! Урод! — сказал один из них. Вся эта компашка медленно двигалась в мою сторону, стараясь зайти с разных сторон, но толпа людей и машина не давали им этого сделать.
— Что вам нужно, мальчики? Идите мимо своей дорогой, — спокойно сказал им я.
— С тебя сто рублей за лечение этому парню или ящик колбасы нам гони, — сказал тот, кто был, видимо, в этой шайке за главного. Я был удивлён такой наглостью, аж дар речи потерял, но взял себя в руки и сказал:
— Ты дебил что ли, парень, ты что за хрень такую несёшь? Вали отсюда, пока я тебе не навалял. Это же вы заставили того парня украсть у нас колбасу, а теперь пытаетесь сделать виноватым меня. Даже воровать нормально не умеете, придурки!
Как обычно бывает в таких случаях, парни ждали только повод для драки и сейчас они получили его. Самый здоровый из них без предупреждения подскочил ко мне и провел удар кулаком в лицо. Я поднырнул под его руку и пнул его носком ботинка между ног.
Он согнулся пополам от боли. Я резко толкнул его ногой, и он упал на траву.
Двое оставшихся парней не спешили сдаваться, они переглянулись и бросились на меня с двух сторон. Я сделал кувырок вперёд, чтобы переместиться подальше от них, и вскочил на ноги. Посмотрел в сторону Маринки, которая смотрела на всё это с открытым ртом. Ей вроде бы пока ничего не угрожает. Тем временем тот парень, которого я пнул в живот, встал на ноги и, не переставая материть меня последними словами, достал из кармана складной нож и, пошатываясь, пошел в мою сторону. Толпа людей с криками возмущения немного отступила, я схватил со столика, на котором лежал товар, палку копченой колбасы, она была заморожена и удобно лежала в руке, и поэтому её было можно использовать как увесистую дубинку. Удар такой замороженной сырокопчёной палкой колбасы будет поэффективнее, чем удар резиновой дубинкой, из-за её приличного веса.
Парень, как бешеный, начал размахивать ножом, приближаясь ко мне. Насколько я понял, у него в руке был простой перочинный нож, не запрещенный к хранению. То ли парень был совсем неумным товарищем, то ли уже успел выпить и потерял связь с реальностью, потому что нападать на меня с ножом при куче свидетелей было просто идиотизмом, даже если бы он не задел никого ножом, то только за одну эту выходку он бы схлопотал года три-четыре. В СССР с этим было строго. Но все равно этого придурка нужно было остановить, пока он не натворил бед и не порезал тут кого-нибудь.
Улучив момент, я сильно ударил его замороженной палкой колбасы по руке, в которой он сжимал нож. Парень выронил ножик и закричал от боли, схватившись за руку. Вряд ли я сломал ему кисть, но удар был очень болезненным. Для полноты ощущений я ударил его сбоку по голени, от чего он упал на траву. Этот удар очень эффективен и прост, получается, что удар переходит в подсечку и выбивает сустав голени, противник долгое время не может стоять на ногах.
Пока мои противники пребывали в секундном замешательстве, я открыл ящик с инструментами внизу будки и достал оттуда монтировку.
— Пошли на хер отсюда! — прокричал я, размахивая монтировкой. — А то сейчас всем, блять, руки переломаю!
Наконец-то эта четверка хулиганов решила ретироваться. Они подняли своего товарища с травы и пошли прочь, попутно оборачиваясь и выкрикивая в мой адрес маты и угрозы.
— Ну их на хер! — в сердцах сказала Маринка. — Давай сворачиваться, пока эти уроды нам какой-нибудь подлянки не устроили.
— Тогда валим отсюда! Пока эти уроды еще кого-нибудь с собой не привели! — согласился я.
— Так, граждане все! Лавочка временно закрывается! — громко прокричала Маринка.