— Вот смотри, Серёжа, отгонишь эту красавицу и сдашь её лично Когану, — сказал он, похлопав новенькую белую «Волгу» по капоту. — Вот тебе документы и доверенность, — он протянул мне пакет с документами. — Тут еще деньги, триста рублей, это на бензин и на непредвиденные расходы, остаток оставишь себе в качестве платы за то, что перегнал машину. — Павел Сергеевич положил мне руку на плечо. — Но только у меня к тебе будет ещё одна просьба. — сказал он глядя внимательно мне в глаза и подал знак кому-то, кто стоял в глубине гаража вне поля моего зрения.
Я обернулся и с удивлением увидел, что в мою сторону идет наша с ним общая знакомая, девушка по имени Олеся. Держит через плечо небольшую спортивную сумку. Она была одета в синие джинсы, которые обтягивали её стройные длинные ноги, и кожаную куртку-косуху. Её длинные черные волосы были распущенны и ниспадали ниже плеч. Выглядела девушка просто шикарно. Парни в спортивных костюмах, которые стояли рядом с Павел Сергеичем, украдкой косились на Олесю, опасаясь открыто на неё пялиться.
— Ты возьмёшь её с собой и отвезёшь в Воронеж куда она скажет. Смотри —головой за неё отвечаешь!. Парень, ты серьёзный— поэтому я тебе доверяю!.
Я, честно говоря, здорово растерялся от такой неожиданности и немного ошарашено смотрел то на машину, то на Олесю.
— Что-то не так, — сказала девушка с серьезным личиком, глядя на мою растеряную физиономию.
— Да нет!— глупо усмехнулся я.
— Ну, раз так, тогда в добрый путь, — сказал Пётр Сергеевич, похлопал меня рукой по плечу, потом обнял Олесю и поцеловал её в губы.
— Всё, давай, — сказал он, развернул девушку лицом к машине и смачно хлопнул её ладонью по заднице. Олеся даже не обернулась и без лишних слов открыла дверь машины и плюхнулась на заднее сиденье. Пётр Сергеевич развернулся и пошел внутрь гаража, где был переход в главное здание. Парни в спортивных костюмах пошли за ним. Мне оставалось лишь одно: сесть за руль, завести автомобиль и отправиться к выезду из этого чертового санатория.
Минут десять мы ехали молча, пока не выехали на большую трассу. Олеся сидела сзади с закрытыми глазами, удобно устроившись на просторном заднем сиденье «Волги». Я изредка поглядывал в зеркало на её отражение. Наконец, я решил нарушить это неловкое молчание:
— Олеся, ты же, насколько я помню, в прокуратуре работать собиралась.
Она помолчала примерно минуту, а потом ответила:
— Я закончила юрфак ещё осенью. У Пети большие связи, он обещал мне помочь с устройством в прокуратуру.
Она открыла глаза и подалась вперёд, облокотившись на переднее пассажирское кресло:
— Я знаю, что ты хочешь спросить. Ты, наверное, думаешь, как я связалась с такими людьми как Петя
Я пожал плечами:
— Это не мое дело, но, конечно, то, что ты называешь мужчину, который тебе годится в дедушки и, судя по всему, является авторитетным человеком, просто Петей, это вызывает вопросы! Но я не люблю лезть в чужую жизнь, особенно если меня это не касается!
— И всё-таки я вижу, что ты хочешь это спросить. Ещё тогда, как мы встретились возле бассейна, у тебя на языке вертелся вопрос о том, как я связалась с этим мерзким стариком. Ты, наверное, думаешь, что я с ним… Ну, ты понимаешь. Но всё не так просто, Серёжа.
Олеся снова откинулась на заднее сиденье и сказала:
— Как же я рада, что хоть ненадолго вырвалась из этого гадюшника. Где-то полтора года назад, как раз незадолго до того, когда мы с тобой познакомились там, на дачах, когда купались на речке, и ты меня защитил от этих хулиганов. В это самое время у меня очень сильно заболела мама. Отец мой был военным и погиб где-то в Африке, когда мне было десять лет, я помню, как его хоронили в закрытом гробу, и на похоронах было много людей в форме. Вот так у меня и не стало никого ближе матери, я была единственным ребенком своих родителей. А когда мама сильно заболела, ей нужны были лекарства, которые можно достать только за границей.
Сначала я продала все наши семейные драгоценности, чтобы купить валюту для покупки лекарств. С большим трудом мне удалось договориться со знакомым, который ездит в загранкомандировки, чтобы он купил и привез лекарства из-за границы. Но этих лекарств хватило всего на пару месяцев, и тогда мне посоветовали обратиться к Пете.
Я попросила у него лекарства в долг, пообещав вернуть все деньги. Поначалу мне казалось, что он искренне сочувствует мне, он согласился дать в долг лекарства, которых маме бы хватило на целых полгода. Ради того чтобы моя мама не мучилась, я была готова на всё. Так я начала работать на него.
Я немного ухмыльнулся и покачал головой, видимо, Олеся увидела это в переднее зеркало.
— Зря ты скалишься, парень! Можешь не верить мне, но я ни разу не спала с ним. Максимум, что он позволял себе, это поцеловать меня в губы. Хотя я знаю, что для своего возраста он тот еще кобель! Он специально держит в штате пансионата несколько девушек, которые спят только с ним. И, судя по тому, что о нём говорят, они иногда посещают его пару раз в день. Вероятно, меня он просто приберёг для других целей. Как я понимаю, он действительно планирует отправить меня работать в прокуратуру, чтобы иметь там своих людей.
— Прости, я не знал, что у тебя мать болеет. — сказал я, смутившись, когда до меня полностью дошёл смысл её слов.
— Уже не болеет! Она умерла три месяца назад!
— Тогда тем более прости, я тебе искренне сочувствую! — сказал я искренне и уже чувствовал себя последним мудаком.
— Если бы ты видел, как она мучилась, ты бы понял, что для неё смерть — это избавление. Под конец ей уже никакие лекарства не помогали. Но я была с ней до конца и сделала всё, что могла, а это для меня очень важно.
— Так, значит, тебе теперь нет смысла работать на Павла Сергеевича! Почему ты не уйдёшь от него?
— Ты что, прям такой наивный? — сказала Олеся, опять оперевшись на кресло. Пытаясь заглянуть мне в глаза. — Ты ведь тоже вроде как работаешь на них? Ты что, ещё не понял, что тот, кто хочет уйти от них, он либо исчезает без следа, либо кончает жизнь самоубийством? А милиция оформляет всё как самоубийство или несчастный случай. За все эти полтора года все, кто хотел уйти от них, или повесились, или умерли от внезапной остановки сердца? Поэтому деваться мне теперь некуда. Видимо, мы слишком много знаем, чтобы отпускать нас живыми. Да что я тебе рассказываю, ты сам-то уже глубоко в этом увяз, раз тебе доверили перегонять машины. Скорее всего, и тебя живым не отпустят, если ты перестанешь на них работать.
«Это точно! После того, что я узнал, если я только заикнусь о том, что хочу уйти из этой мясной мафии, я буду очень неудобным свидетелем их тёмных делишек».
К вечеру мы заехали в небольшой поселок городского типа.
— Здесь мы остановимся в гостинице и переночуем, — сказала Олеся.
— Мне по этому поводу ничего не говорили! — удивленно возразил я девушке.
— Ты, может, и привык в машине спать, но мне как-то это не улыбается, — сказала она, многозначительно глядя на меня своими зелеными глазами. — Там для нас номера уже забронированы.
Мы заехали в посёлок. Это был провинциальный городишко. Гостиница вообще была одноэтажным деревянным зданием. Больше похоже на какое-то почтовое отделение. Мы зашли внутрь и Олеся подошла к столику дежурной:
— Мы из Уфы вам должны были позвонить на счет нас! — сказала она, —положив на стол дежурной двадцати пяти рублёвую купюру.
— Конечно. Меня предупредили, что у нас будут важные гости! Я вас провожу. — сказала «дежурная по гостинице». И, взяв ключи из деревянного шкафчика, который висел на стене возле её стола, пошла по коридору. Дежурная была немного полноватая женщина с кудрявыми обесцвеченными волосами, ей было около тридцати пяти лет. Мы шли за ней по коридору. Она достала ключи и открыла дверь. «Вот ваш двухместный номер», — сообщила она. Располагайтесь и будьте как дома, если что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, спрашивайте. — добавила она, глядя на нас дежурной улыбкой, и передала мне ключи.