И все бы ничего, не знай я, что Жанну д'Арк захватили в плен, а затем сожгли с молчаливого попустительства ее любящего братца Карла VII. Вот этого я так и не смог королю простить.
Дело в том, что я любил Жанну… нет, не так. Я жил ради нее, и мечтал лишь о том, чтобы слышать ее голос, и вечно любоваться зелеными, как молодая трава глазами. Каждый миг рядом с девушкой был для меня наградой, и плевать я хотел на то, что она принцесса, и сводная сестра короля. Жанна принесла Франции победу, а король вкупе со своими советниками сдал ее врагу. И чтобы я работал на людей, что так поступили с любимой? Да никогда в жизни!
В один прекрасный день я бесследно исчез, решив навсегда завязать со службой на благо Франции. Стояла без меня держава галлов тысячу лет, простоит и дальше, не рассыплется, уж мне ли не знать.
Весь прошлый год я провел, скрываясь в небольшом городке на востоке страны. Я вновь занялся целительством, а заодно потихоньку приходил в себя, восстанавливая здоровье, подорванное подземной темницей. И так уж вышло, что некоему важному вельможе, инкогнито проезжавшему через тот самый городок, срочно понадобилась помощь лекаря. Надо ли описывать, что я почувствовал, встретив епископа Пьера Кошона, главного палача Жанны и человека, что лично организовал позорное судилище в Руане!
Если кто не помнит, это там с помощью грязных юридических трюков, откровенных подтасовок, запугиваний и обмана год назад мою Жанну приговорили к сожжению на костре. Епископ Кошон дважды целиком менял состав судей, ведь те наотрез отказывались судить Дочь Орлеана, едва лишь разбирались в сути дела.
Кошон попытался было судить Жанну в одиночку, но от такого явного беспредела даже его английские покровители начали морщить нос, очень уж не авантажно выходило, так можно и весь имидж в глазах христианской Европы испортить. Епископа аккуратно поправили, и тот, вот ведь упорная сволочь, наконец подобрал себе в подручные такую мразь и откровенных подонков, что те дружно проголосовали за казнь…
Наша встреча разбередила мне душу. Оказалось, что старые раны вовсе не зажили, как я наивно полагал, а кровоточат при малейшем касании. Я последовал за негодяем в Париж, и там сумел с ним посчитаться. Вспорол мерзавцу брюхо, и бросил его подыхать. Как говорится, собаке — собачью смерть. Той памятной ночью меня выследили люди графа де Плюсси, того самого, что так нуждался в моих услугах.
Граф вновь предложил мне тряхнуть стариной, и на сей раз я согласился. Как оказалось, знает королевский секретарь одну тайну, что позарез мне нужна, так что мы с ним прекрасно поладили.
На минуту прикрыв глаза, я вспоминаю всю сцену в деталях. В полутемной комнате нас двое. И королевский секретарь, с ног до головы закутанный в тяжелый плащ, ощущает себя полным хозяином положения. Дышит спокойно, голос ровный. Взгляд обдает резким холодом, словно сквозь надетую на лицо маску на меня глядит айсберг.
То, что мне абсолютно нечего терять, графа ничуть не волнует. Он и сам прекрасный воин, вдобавок за дверью топчется в нетерпеливом ожидании десяток громил. Воины прислушиваются внимательно, не пора ли ворваться к хозяину на подмогу. Им дай малейший повод, тут же в клочья порвут.
Руки у них толстые как бревна, плечи взглядом не охватишь, и каждый раза в два тяжелей меня. Этакие ходячие горы мышц, прекрасно натренированные для убийства. Профессионалы, у них и взгляд тяжелый, исподлобья. Словом, не всякий человек интеллигентной профессии, с тонкой, исстрадавшейся душой, согласится общаться с подобными асоциальными типами. А вот встреться мы с любым из них один на один, я мог бы показать тому неудачнику пару забавных кунштюков…
Я отрываюсь от неуместных мечтаний, и вежливым кивком приветствую одного из влиятельнейших вельмож королевства. На хищном лице нанимателя играет неприятная улыбка. Граф смотрит на меня с нескрываемым интересом, словно кошка на загнанную в угол мышь. "Или как ребенок на новую игрушку", — ехидно шепчет внутренний голос.
— Я повторяю прошлогоднее предложение, — заявляет граф. — Ты поступаешь ко мне на службу, под начало Жака Кера. Если останусь доволен твоим усердием, получишь полное прощение от имени короля. Про то, что выйдешь живым из сегодняшней переделки, хоть и помешал моим планам, даже не упоминаю. Хотя любого другого давно бы вздернул на сук, ворон кормить, — он холодно улыбается, в голосе нетерпение, — Ну что, по рукам?
— А именьице мне вернут? — фыркаю я презрительно.
Гляжу графу глаза в глаза, взор мой тверд, губы кривятся в самоуверенной усмешке. Купить ты меня не купишь, напугать… Ну чем ты можешь меня испугать, французик средневековый, после подземного каменного мешка, а? После года, проведенного в полном мраке и тишине, что назойливо звенит в ушах?
После того, как англичане заживо сожгли любимую? Да делай ты со мной что хочешь, мне все равно. Прошлой ночью я собственной рукой отправил в ад главного палача Жанны, так что на земле меня не держит даже месть. Что смерть тому, у кого мертва душа?
Убить меня очень просто, но я тебе мертвый не нужен. Воинов, тупых и храбрых, у тебя навалом. Свистни, тут же сотня набежит, выбирай не хочу. А вот таких как я — днем с огнем не сыщешь. Я — штучный товар, и заставить меня служить задачка не из легких. Ты же отнюдь не дурак и прекрасно понимаешь, что удержать на службе человека, у которого ничего и никого нет, не так-то просто.
Да стоит на минуту отвернуться всей этой шайке горилл, что напряженно сопят за дверью, прислушиваясь, не раздастся ли команда «фас», как я тут же исчезну, и на этот раз навсегда. Растворюсь в ночи, словно кусок сахара в кипятке. Потребуешь дать тебе рыцарское слово? Так меня ведь лишили не то что рыцарства, но даже и дворянства, к тому же чего стоит слово, вырванное под угрозой смерти? Правильно, и я о том же. Прах на ветру.
Тупик. Вельможе позарез требуются мои опыт и умения, мне же от него не нужно ровным счетом ничего. Глаза б мои их больше не видели, всех этих графьев с маркизами, и прочих баронов с пфальцграфами. Мне даже интересно слегка, что за морковку предложит граф, чтобы я добровольно согласился пойти к нему на службу. Де Плюсси явный прагматик, идеалистов в начальниках тайных служб не держат, неужели будет сулить золото?
Граф молчит, в глазах лед, брови съехались к переносице. Похоже, личный секретарь короля обдумывает, как половчее принудить меня к сотрудничеству. И так как я противник малейших недоговорок, тут же твердо добавляю, дабы окончательно все прояснить:
— Я служил короне Франции, сьер де Плюсси, и работать на одного из вельмож у меня нет ни малейшего желания. Делайте со мной что хотите, но после того, что я перенес, вряд ли вам удастся меня напугать!
— Тогда я предлагаю сделку, — неожиданно произносит королевский секретарь.
— Сделку? — эхом отзываюсь я, саркастически улыбаясь. — И какого же рода?
— Условия те же, вдобавок ты узнаешь одну важную для себя вещь.
— А поподробнее? — говорю я, и в голосе моем звучит нескрываемый скепсис. — Что вы знаете такого, что может меня заинтересовать?
И вот тут, мастерски выдержав паузу, секретарь короля буднично заявляет:
— Я назову место, где содержат некую узницу, которую все полагают погибшей!
Воин, на полном скаку выбитый из седла ударом рыцарского копья, или пропустивший удар булавой в голову испытывает, должно быть, схожие ощущения. Острое чувство нереальности происходящего, сильное головокружение и странная легкость во всем теле. Вновь, как и во время позавчерашнего разговора по коже прокатывает волна пламени, и дергается угол левого глаза.
А нервишки-то шалят, еще полгода подобной жизни, и я сделаюсь полным неврастеником. Начну, чего доброго, бормотать себе под нос нечто неразборчивое, горбиться и шаркать ногами при ходьбе, а на всех встречных и поперечных глядеть с нескрываемым подозрением.