Я запрыгиваю в коляску, и Анютка аккуратно трогает мотоцикл с места, а не как обычно, рывком и под рёв мотора.
— Под селом Старо-Меловое нарвались на разведку противника из двадцать четвёртой танковой дивизии, пришлось принять бой. — Начинаю я свой доклад, когда мы обосновались в укромном месте. — Противника уничтожили, взяли небольшие трофеи.
— Потери есть? — первым делом осведомляется наш командир.
— Обошлось без потерь, да ещё личным составом пополнились. — Решаюсь я посвятить Никиту в свои планы.
— Сколько бойцов? Командиры есть? — Сразу переходит к конкретике старший лейтенант.
— Около сотни, плюс-минус. В основном народное ополчение, но большая часть коммунисты и комсомольцы. Командиров, к сожалению, нет. Есть командирши. — Развожу я руками.
— А почему около сотни? Разве нет точных данных? — спрашивает Кравцов.
— Есть. Даже списки составлены. Но могут не все добраться, они же не военнообязанные, да и возраст у половины непризывной. Так что думаю привлечь их к оборудованию опорного пункта на высоте, а дальше посмотрим… — отвечаю я.
— Договаривай, раз начал. — Смотрит мне прямо в глаза Никита, при свете тлеющих углей костерка.
— Предлагаю создать диверсионно-разведывательный отряд и начать окаянничать на коммуникациях противника. — Перестаю я тянуть кота за подробности.
— С народным-то ополчением? — скептически ухмыляется Кравцов.
— Настоящие, не раз побывавшие в боях бойцы, у нас есть. Из них и создадим диверсионную группу, местных же привлечём в качестве проводников и разведчиков, а параллельно будем натаскивать самых толковых. — Поясняю я свою мысль.
— Времени-то на всё хватит? — не сдаётся Кравцов.
— Думаю, хватит. Если по прошлому году судить. Сейчас немец ударил и попрёт только на одном направлении, а силёнок, чтобы его сдержать, у нас не хватит. Резервы в основном под Москвой. — Вспоминаю историю я.
— И какое это по твоему направление? — продолжает буровить меня взглядом Кравцов.
— Ты, сам знаешь, что южное. Особенно после той бойни, которую нам устроили под Барвенково. Когда от трёх армий остались рожки да ножки, да ещё мы с тобой. — Бодаюсь я взглядом с Никитой.
— Ещё вчера я бы тебя сам расстрелял за пораженческие разговоры. — Сглатывает комок в горле старший лейтенант.
— А что изменилось сегодня? — ничуть не удивляюсь я.
— Наши Севастополь оставили, а значит и Крым сдали. — Отводит глаза Никита.
— Откуда дровишки? — спрашиваю я.
— От советского информбюро. — Зло сплёвывает старлей и достаёт мятую пачку папирос из кармана.
— Пиздец. Приплыли. — Не сдерживаю эмоций я.
Молча курим, присев на корточки возле кострища и по привычке пряча огонёк папироски. Каждый думает о своём, но Никита затягивается особенно глубоко. В душу не лезу, если захочет, расскажет сам, а на нет и суда нет.
— Братуха у меня там воюет, воевал. — Бросив смятую гильзу от папиросы в костёр, всё-таки решился Никита. — Последнее письмо от него получил ещё в мае, пишет, что жив-здоров, воюет в морской пехоте. Как думаешь, их могли морем эвакуировать? — С надеждой смотрит он на меня.
— Из Одессы целую армию эвакуировали. Румыны даже не чухнулись, так им там наваляли. Под Севастополем немцам тоже хороший фитиль вставили, да и наш Черноморский флот не бездействует… В общем, — выберется. Если ещё жив. — Добавил я про себя. Не желая расстраивать друга. Так как из-под Севастополя только высший комсостав вывезли, бросив всех остальных.
— Значит считаешь, надежда есть?
— Моего младшего брата ещё в сорок первом… где-то под Харьковом… Похоронка домой пришла — пал смертью храбрых, но я всё надеюсь, что выжил. Вот и ты не хорони своего раньше времени.
— Да я и не хороню. Просто на душе тяжело. — Вздыхает Никита.
— А кому счас легко? — заминаю я неприятную тему.
— А что это у тебя за боец такой, за рулём мотоцикла? — Поняв, переводит разговор на другое старлей. — Форма какая-то странная. Тоже из ополченцев?
— Из добровольцев, — хмыкаю я и зову Аню. — Воронова, ко мне! И захвати планшет с документами. — Добавляю я.
— Товарищ старший сержант… — Быстро подбежав к нам, начинает рапортовать Анютка, пытаясь отдать честь, одновременно поправляя ремень от самозарядки на своём плече.
— Без политесов, Анюта. — Осаживаю её я. — Познакомься. Это наш командир. — Отхожу я на пару шагов влево, от стоящего за моей спиной, Никиты.
— Старший лейтенант — Кравцов. — Делает шаг вперёд командир, лихо щёлкнув каблуками сапог и, отдав воинское приветствие, приложив руку к фуражке. Его выправке мог бы позавидовать любой кремлёвский курсант, или офицер императорской гвардии. Я, если честно, не ожидал.