— Секретарь комсомольской организации — Воронова. — Растерялась Анютка, подав правую руку. — Анна. — Официально представилась она.
— Никита. — Коротко кивнув, легонько пожал её ладошку старлей. И вот создалось у меня такое впечатление, что он бы поцеловал даме ручку, если бы не свидетели. И где он таких манер нахватался? Гусар, ёптч.
— Анюта, ты покажи товарищу командиру списки отряда и прочие документы, а также коротко охарактеризуй тех, кого знаешь. — Растормаживаю я девушку.
— Хорошо, я про всех расскажу. — Кивнула она головой.
— Ну, вы тут поворкуйте, — подмигиваю я Никите, — а я пока делом займусь. Разрешите идти, товарищ старший лейтенант? — коротко козыряю я.
— Да, идите, товарищ старший сержант. — Отпускает меня командир, показав мне кулак и поиграв бровями за спиной у Анютки.
Забрав у девушки свою СВТ, завожу мотоцикл и еду встречать бронегруппу. Нам бы ещё парочку БТРов трофейных и немецких же броневиков, вот тогда бы мы дел натворили.
Отдохнуть этой ночью практически не получилось. Пока прятали танк, выбирая для него позицию, затем нарисовалось народное ополчение и его пришлось озадачить. В общем, поспал я урывками около часа, а с рассветом вновь отправляемся на разведку. Только теперь на мотоцикле и скоммунизженном НАЗе вместе со своей усиленной группой. Танк остался пастись в балке, зато взамен мне выдали серьёзный мандат с полномочиями, а эта вещь будет пострашнее Фауста. Тем более перед выездом на задание я переоделся в свой маскхалат, который так и лежал у меня в вещмешке, дожидаясь своего часа. И вот его время пришло. На маскировочном костюме нет ни погон, не петлиц, так что в своей портупее с офицерским ремнём, я и за средний комсостав проканаю.
На этот раз требовалось провести инженерную разведку мостов и узнать, что за бардак творится на переправах. Есть ли охрана мостов, надёжно ли они заминированы, как организован пропускной режим и прочее. Анютку с собой я не взял. Пускай поспит девочка, отдохнёт. Да и комсомолией своей покомандует, Кравцову поможет. Пока мы катались в разведку, старлей времени зря не терял, а с помощью оставшихся с ним бойцов, собирал потерявшихся одиночек и группы отступающих красноармейцев. Сегодня из них нужно сколотить хотя бы подобие взвода, да и проверить не мешало бы каждого, но тут младший лейтенант госбезопасности пускай разбирается. Пацюк примчался ни свет, не заря, весь какой-то взъерошенный, и поставил задачу. Ну и ответочку получил уже от меня. Поговорили, так сказать тэт-а тэт, причём без свидетелей, и разделили обязанности. Раз он из госбезопасности, будет отвечать за контрразведку в нашем отряде, выявлять шпионов, диверсантов и самострелов. С дезертирами не всё понятно, фронт прорван и начался драп на восток, и рядовые бойцы просто могли растеряться, оставшись без командиров. Да и командиры, оставшись без связи и не получая приказов свыше. В общем, Пацюк мне выправил мандат с печатью, и мы рванули сначала вперёд, на восток, а на перекрёстке свернули на север, ориентируясь по руслу реки, чтобы не заблудиться в степи.
Все три сапёра теперь с нами, едут в машине. Командует этой группой младший сержант Майский, его задача — инженерная разведка мостов, на мне же все остальные. Так что Вовка Жмыхов в коляске за трофейным МГ. До ранения он с «дегтярём» воевал, вот и поглядим, какой из него пулемётчик. Хотя из «трёхлинейки» стреляет метко, да и с трофеем управляется ловко, видать у рук было.
За рулём мотоцикла Лёха-танкист, как он сам про себя рассказывал — родом из Тулы. Призвался на военную службу в сороковом году и попал служить в 12-й танковый полк 1-й моторизованной Московской Краснознамённой дивизии. Служил он механиком-водителем на танке БТ-7 и с гордостью отзывался об этой машине, ласково называя её «бэтэшкой». Этот лёгкий колёсно-гусеничный танк буквально летал даже по просёлочным дорогам, не говоря про шоссе, особенно на колёсах, но до войны. Зато когда их танковый полк в составе дивизии вступил в бой, то оптимизма у него поубавилось, и о первых боях он рассказывал неохотно, сказал только, что свой танк он потерял (сгорел вместе с экипажем). Лёху спасло только то, что бронебойный снаряд попал в башню, а он успел выскочить через передний люк прежде, чем танк задымил и вспыхнул как копна сена, отделавшись только сломанной рукой и контузией. После излечения и переобучения в запасном полку, он уже пересел на Т-34 и воевал под Москвой в 18-й танковой бригаде. Вот только особых восторгов по поводу нового танка он не высказывал. Да, танк маневренный, с противоснарядной бронёй и дизельным двигателем, его было труднее поджечь. Но управлять этой машиной было не просто, а переключать скорости вообще порой приходилось с помощью стрелка-радиста, сидящего рядом. И если бэтэшка могла летать, хотя не высоко и не долго, то тридцатьчетвёрка могла только ползать, по его первоначальному мнению. Мнение изменилось после первого боя, когда стали считать отметины от снарядов на броне. Лёха понял, что в бою лучше низэнько ползать, чем высоко летать, а танк не такой уж и медленный, если сравнивать с остальными, зато проходимый, если не лезть в болото как некоторые. В общем, если бы не лихость и бесшабашность молодого мамлея — командира машины, и танк бы остался цел, да и командир жив. И хотя пару немецких панцеров в последнем бою всё же подбили, но и самим тоже досталось. Очередной, уже не первый снаряд прилетел в башню и всё же пробил броню. Лейтенанту с заряжающим не повезло, а Лёха с радистом сумели выбраться через передний люк…