…После диверсии на железке наш отряд начали воспринимать всерьёз. До этого только младший лейтенант госбезопасности Пацюк ездил куда-то за реку Воронеж, отчитываться, верхом на коняге или на бричке. Обратно привозил в основном ценные указания. Теперь зачастило начальство с другой геометрией в петлицах, уже на машине. Ну я им и выкатил список потребного снаряжения и взрывчатых материалов. А то дошло до того, что тол приходилось самим выплавлять и мастерить на коленке опасные штучки-дрючки. Я ещё понимаю где-то там, в глубоком тылу у противника партизанам в лесу приходилось выкручиваться, так как с доставкой чего-либо с «большой земли» были проблемы, СДЭК ещё не работал. Но у нас-то разведывательно-диверсионный отряд и мы в своём, хотя и неглубоком тылу. Обещали подумать, а пока заниматься разведкой и «мелкими пакостями».
Получив ценные указания и советы, приступили к реализации планов на перспективу. Вблизи населённых пунктов в тылу противника замастырили «почтовые ящики», чтобы без шума и пыли связываться с агентами, забирать донесения и оставлять задания адресатам. Для вербовки агентуры в тыл забросили несколько человек из местных, проверенных кадров. Ну как забросили, ушли они по разным маршрутам на своих двоих, разведгруппы обеспечивали только переход через линию фронта с переправой через реку Дон. Инструктировать будущих резидентов и резиденток приезжал сам товарищ Иван вместе с компанией, чтобы они не совершали ошибок. На этот раз все были в обычной общевойсковой форме, маскируясь под медиков. Видимо планы переменились. В Воронеже шли бои с переменным успехом, когда наши подбрасывали резервы, удавалось отбивать у противника несколько кварталов, когда иссякали силы, контратаковали немцы. Так что нелегалов в городе оставлять не было смысла, и они перешли на легальное положение, сосредоточив основные усилия на разведывательно-диверсионной работе в области.
Фиктивный военврач второго ранга проводил индивидуальные беседы с каждой из кандидаток, кого-то отсеивал сразу, расспросив о здоровье. Но несколько человек привлёк, в том числе и Анютку, которая рвалась в бой и била копытом аки дикая мустанга в загоне. Дополнительно я её инструктировал уже после беседы с «дохтором». Заодно охладил горячую голову и прочие порывы души. В результате разгорячился я сам, и с раннего утра плотно наехал на представителей «кровавой гэбни». За что и получил строгий выговор, но смог донести до начальства толику здравомыслия. Заброску агентов в тыл врага на время притормозили и начали их хоть как-то готовить, а не просто беседы беседовать. Мы перебазировались на новое место, а примерно через неделю привезли на грузовике ворох гражданской одежды, и из отряда стали пропадать люди. По легенде их отправляли в тыл на учёбу, но чей это тыл знали только самые проверенные и неболтливые разведчики. При очередном приезде кураторы привезли приказ. Пацюка повысили в звании и назначили командиром отряда. Меня назначили замом по боевой, но со званием «бортанули», снова «понизив» до сержанта, только государственной безопасности и выдали новые документы. В общем в петлицах я теперь носил два кубаря, а Семён «шпалу». Ну и отвечать я стал за разведывательно-диверсионную деятельность, хотя и раньше этим же занимался.
Как-то удержать от выполнения смертельно-опасной миссии ретивую комсомолку не получилось, да и она ни за что не хотела отказываться. Всё, что мне удалось, это самому проводить её за линию фронта. Чтобы хотя бы на начальном этапе всё прошло без сучка. Не то, чтобы другим я не доверял, но если хочешь сделать всё хорошо — делай всё сам, чтобы потом не было мучительно-больно. Тем более с Анюткой мы уже не просто дружили, проскочившая между нами при первой встрече искра, разгорелась сначала пионерским костром, а потом и лесным пожаром. У девушки это началось раньше, а я уже ответил на её чувства. И хотя я был старым ослом в молодом теле, но не мог не заметить, что с подружкой творится что-то не то. Наш короткий, но бурный, как штормовое море, роман совпал с переездом на новую «базу» отряда. Переехали-то мы быстро, но пока обустраивались и решали бытовые проблемы, пришлось с боевыми выходами на недолго подзавязать, и свободного времени стало немного больше. Весь день мы впахивали, зато к вечеру с боевой учёбой и прочим заканчивали до следующего утра, так что в нашем с Анюткой распоряжении оставались, поздний вечер, тёмная ночь и раннее утро. После ужина мы уходили в лес, возвращались к подъёму. Отмазка была так себе — ориентирование на местности в тёмное время суток. А рай у нас был даже не в шалаше, а под любым кустом в чаще неподалёку от располаги. А чего ещё надо для полного счастья? Шинель, плащ-палатка и любимая женщина. Хотя поспать иногда удавалось, в обнимку и ближе к рассвету. Неделя пролетела как один миг…