Ближе к обеду обошёл все НП, выслушал доклады и проконтролировал ситуацию лично. За общим столом помянули Малевича и вчерне наметили план отхода. После чего снова раскидал бойцов по постам. Но теперь дежурили сменами, так что всем удалось отдохнуть перед ночным прорывом. Примерно за час до заката, покинули место лёжки и заняли позицию на северо-восточной опушке перелеска, с трудом поднявшись по очень крутому склону оврага, цепляясь за ветки кустов и стволы деревьев. Уже в восемь пар глаз понаблюдали с опушки и в сумерках переползли в соседнюю рощу.
Обнаруженный в роще «секрет» противника тихо взяли в ножи, тем более три холуя-полицая не утруждали себя особой секретностью, расслабившись после сытного ужина. Мы же были голодные, потому очень злые, определив место поста по запаху табака, вонючего самогона и сала. Окоп со жмурами заминировали, поставив замедлитель на час, чтобы отвлечь внимание противника. Блокпост на перекрёстке дорог обошли, прикрывшись вершиной высоты 184,4. Удачно пересекли просёлочную дорогу и скрылись в очередной балке, по которой и вышли к реке. Взрыв прогремел на западе, когда мы форсировали неглубокую речку. Так что теперь пускай поищут ветерок в поле и поломают бошки над тем, почему полицаи подорвались на своей же гранате.
На днёвку залегли буквально под носом у фрицев, километрах в четырёх от линии фронта. Могли бы форсировать Дон раньше, но не рискнули. Марш-бросок сдерживал раненый в ногу Пинчук. Первую часть пути парень ещё держался, а после переправы через речку Трещевка уже занемог, так что пришлось приставить к нему двух человек для поддержки. Зато в этой балке у нас был оборудован хороший схрон с запасом провизии, гранат и патронов, так что за день удалось выспаться и восстановить силы перед финальным марш-броском.
Маршрут отхода РДГ.
Дон решили форсировали уже в другом месте. Вышли в полночь. Скрытно по балкам добрались до Волкова леса, где и установили последнюю противотанковую мину на дороге в тылы противника. Дальше шли уже по нахалке, строем, посылая часовых нахрен, если они окликали. Работали под разведгруппу противника. Тем более пошёл дождь, а в маскхалатах и трофейных плащ-накидках, да ещё с немецким оружием нас от фрицев было не отличить. Бдительный часовой попался на самом переднем крае уже в траншее, докопавшись и запросив пароле, за что и получил очередь из автомата. После чего мы уже не жалели боеприпасов, закидывая гранатами блиндажи и дзоты противника, уничтожая дежурные пулемётные гнёзда, так что тарарам получился неслабый.
Зачистив участок траншеи от недобитков, рванули к реке, до которой оставалось пробежать около километра и нарвались. Сначала на минное поле, а дальше уже на своих, так что проскочить быстро не получилось. Пришлось ползти за проделывающим проход сапёром, а потом ещё переругиваться с напужавшимися часовыми из 712-го стрелкового полка. Шестая рота которого зачем-то захватила плацдарм в этом месте. Нам ещё повезло, что с командиром этой роты я был знаком (встречались иногда на передке), иначе бы до рассвета так на нейтралке и пролежали, под обстрелом своих и чужих. А так удалось переправиться через Дон затемно, да ещё и на лодках, а не на подручных средствах. Во втором батальоне разжились санитарным транспортом, так что к завтраку мы были уже у себя на кордоне.
Нас встречали как вышедших с того света. Старшина отряда организовал баню, а к вечеру готовили праздничный ужин и прочие мероприятия. Только вот мне было не до веселья. В первый раз в моей РДГ были такие потери. Один убит, двое ранено и три человека пропало без вести, так как группа прикрытия, уводившая от нас немцев, не вернулась. Очень надеюсь, что пока не вернулась, иначе будет совсем печально. Конечно, война без потерь не бывает, и при огневых контактах с противников случалось всякое, хоть и действовали мы из засад. Но до последнего случая мне, как командиру группы, везло. Убитых прикапывать не приходилось, трёхсотые были, но бойцы отделывались, можно сказать, царапинами и недолго лечились прямо на базе в медпункте отряда. Людей с более серьёзными ранами отправляли тоже недалеко, в госпиталь к комиссару Реутову, можно сказать по блату. После боёв на предмостных укреплениях за Доном он вернулся к исполнению своих обязанностей военкома госпиталя на прежнее месте службы, хоть госпиталь и перебазировался. Но связь мы поддерживали и хорошие отношения сохранили.
В общем, не откладывая всё в долгий ящик, выпроваживаем из штабного блиндажа всех лишних и начинаем «разбор полётов» вдвоём с Семёном.
— Докладывай, что там у вас случилось в тылу у противника, и почему такие потери. — Начал непростой разговор командир отряда.