Задачей немцев было окружить и ликвидировать кучку партизан. Выстрелы, что внезапно прилетели в спину уложили двоих. Немцы подумали, что пришла подмога и поддались панике. Предположив, что теперь они оказались в кольце. Пару фашистов моментально развернулись и выдали ответный залп. Пули просвистели над головами, рассекая кору деревьев. Наталья прижалась к земле, обхватив голову руками, вздрагивая при каждом выстреле. В следующий момент Евгений послал ответную очередь и уложил еще пару фрицев.
Для немцев все обернулось не так как они задумали, и потеряв большую часть отряда, враг начал откатывать. Ярость горстки партизан была такой, что враг повернул вспять, унося из лесу ноги не солоно хлебавши. А пули партизан догоняли их вслед. Бой стих.
Евгений еще какое-то время всматривался в ту сторонуб откуда недавно летели выстрели.
- Кажется тихо, пойдем, - обратился он к своей жене, взяв ее руку в свою,помогая подняться.
- Ты как? – спросил, целуя ее в макушку и прижимая другой рукой к себе.
Девушка вся дрожала, а по испачканному землей лицу катились слезы, она уткнулась в широкую грудь родного, любимого человека, пытаясь успокоиться.
- Они уже свалили, идем, все позади, - твердым голосом произнес он, успокаивая ее и повел за собой.
Ната поплелась вслед, а ноги казались ватными, отчего идя всю дорогу спотыкалась за ветви. Впереди по сторонам валялись трупы фашистов. По дороге Евгений прихватил немецкие автоматы, с магазином патронов, закинув их на плечо. Подойдя ближе, они не узнали лагерь, весь исковерканный пулями, но больше волновало все ли живы. Евгений бросился к товарищу, которого перевязывала Маша. Снял на ходу свой ватник он подложив другу под голову.
- Пить! – пересохшими губами простонал он, открыв глаза, он увидел рядом Евгения.
Наталья спохватилась принести воды.
- Книга, - еле шептал он, - Возьми ее себе.
- Держись, браток, - зажав его ладонь, промолвил Евгений, в то время как Наталья смочила его губы.
Машенька, оказав помощь Андрею, бросилась к командиру, который направлялся к землянке.
- Товарищ командир, вы ранены, - с беспокойством выпалила она, глядя на рукав, пропитанный кровью.
Исаев обернулся и его темные мужественные глаза встретились с очаровательными изумрудными огоньками.
Его лицо было бледным, а сам он был подавлен. Бой был выигран, но они потеряли троих бойцов, что омрачало радость победы.
- Да пустяки, оцарапало только, - отмахнулся он.
- Нам уходить надо, немцы знают наше место, да и похоронить убитых партизан надобно.
За это время между ними установилась магнетически притягательная связь.
Они подсознательно тянулись друг к другу, и радовались тем моментам проведенным вместе.
Хоть и пытались вести деловой разговор, но за ним четко прослеживалась симпатия друг к другу. Они боялись признаться себе в этом, война ведь…
Маша выделяла командира среди других бойцов.
Серьезное лицо, обдуманная речь, дисциплинированность и разумный подход ко всему.
Человек слова и дела, на которого можно положиться в любую минуту.
Он никогда не прятался за спинами товарищей, подавая своей отвагой молодым пример.
Он понимал, что как командир, он ответственен за каждого, и теперь мучительно скорбя, переживал потерю троих славных партизан, сегодняшняя утрата омрачала победу.
- А что, если…? – закрадывались тревожные мысли в голову девушки по ночам, мысленно рисуя мужественный образ командира.
- Нет! Нет! Нет! – гнала она от себя гнетущие мысли.
Ей было приятно находиться в его компании, она всегда волновалась, когда он уходил с бойцами на задание или в разведку.
- Такая хрупкая девочка, - думал о Маше Радмир, - Нет здесь ей не место, там, где война.
В то же время с какой чуткостью и заботой она ухаживает за ранеными, будто белокурый Ангел спустился с небес, нести облегчение страждущим.
И эти золотые руки.
Он так хотел защитить эту девушку от всех ужасов войны, всегда беспокоился и справлялся как она.
Их деловые партизанские отношения перерастали в нечто большее, то прекрасное чувство, которым не могла помешать даже война…
Ведь чувствам не прикажешь…
- Радмир, дайте я осмотрю руку, - проходя за командиром настояла Маша.
В то время как командир, уставший повалился на табурет.