За спиной прыснули.
— В смысле? — уточнил Вересов с каменным лицом.
— Ну, как кошка котят учит. Поймает мышку, придушит, а потом малышу играть подкидывает, - терпеливо просветила Иванцова.
Владимир мрачно в упор уставился на зоолога. Та была совершенна серьёзна. Глава общины посмотрел на кувыркающегося гостя, которого наличие посторонней публики нисколько не смущало, потом на веселящихся соплеменников. На глаза попалась Мария. Супруга из вежливости попыталась спрятать зеленые огоньки смешинок под опущенными ресницами.
Вересов только вздохнул: "Вот в книгах вожди всегда на коне во главе дружины, мечом и копьем крошат пачками недругов родного племени. Их бы сейчас на его место"
— Несите ловушку с крысами, — распорядился он, сдвинув брови.
На шоу собралось все население грота.
Взрослые гигантские крысы давно научились ловко обходить человека стороной, но глупый жадный молодняк раз за разом попадал в расставленные силки, служа отличной наживкой для плотоядных огромных эрликанских сомов.
Технология была отработана: на удочку с костяным крючком насаживалась рыбешка, дверца клетки приподнималась, зубастый крысеныш повисал на болтающимся перед носом рыбьем хвосте, за это время на него самого успевали накинуть петлю поперек туловища с дальнейшим использованием по назначению. Это проделали и сейчас.
С наживкой Владимир приблизился к котенку и подкинул грызуна на бечевке тому под нос.
Зрители примолкли. Малыш перестал скандалить и с интересом стал наблюдать, как крысак улепетывает в траву. Пришлось "игрушку" возвращать обратно на старт. Рыбный запах достиг носа котёнка, и малыш попытался обнюхать ускользающий хвост рыбы. Это не понравилось злобному грызуну, и он сдуру цапнул котенка за лапу.
— В-МЯУ!!!— раздался возмущенный вопль укушенного.
Расправа последовала незамедлительно и была короткой. Обиженный в лучших чувствах малыш крепко до крови прижал когтистой лапой крысака к земле, вырвал целиком рыбину, схрумкал её, отреагировал на свежий запах крови и в два приема расправился с обидчиком.
На закрепление пошла ещё парочка грызунов. Усатый гость теперь долго не церемонился.
Публика делала ставки. На четвертом круге юный охотник подустал, через силу доел рыбину, а "мыша" просто хорошенько придушил. Сыто рыгнул, посмотрел на учителя и выдал знакомое:
- В-Мяу!
— А, теперь десерт, — на манер конферансье подытожила Зина.
Миска с молоком опустела быстро. Сытый котенок облизал розовым языком усы и лапой лениво изобразил попытку закопать пустую посуду. После чего юный герой подхватил крысу зубами, и скрылся в кустах.
— Молодец, — похвалила зоолог, — пошел перед другим родителем отчитываться.
Утренние визиты Васьки, как прозвали мраморного проныру общинники, продолжались ещё некоторое время. При чем общаться лесной гость нисходил исключительно только с главой "прайда" — Владимиром. Правда усвоив урок, добросовестный ученик наведывался уже не с пустыми лапами, а с добычей, размер которой увеличивался под стать росту самого охотника. А потом по осени мяукающее недоразумение исчезло. О нем стали забывать, когда весной Васька снова напомнил о себе.
Зима в тот год выдалась суровой и, потому для некоторых представителей местной фауны ещё и голодной. Во всяком случае, впервые община на горе подверглась серьезной атаке носорогих гиен, привлеченных запахом крыс и человеческого жилья. Но грызуны сидели по норам, а зев грота широко зиял на горе.
Гиены пошли на приступ, по обычаю, ночью. Они упрямо таранили ворота роговыми отростками на носу.
В пещере никто не спал. Испуганно кудахтали куры и блеяли козы. Горели костры, люди готовились дать огненный отпор в случае прорыва. Собакоподобные действовали стаей, и сил им было не занимать.
Бревна заграждения держались, но уже давали трещины, когда снаружи раздалось свирепое "Р-Мяу", поддержанное вторым похожим рычанием.
Гиены истерично залаяли, но долбить перестали. Лай сменился визгом, хрипением, скулежом в вперемешку с боевым грозным мяуканием. Подмога в темноте, от души давала разгон лесным падальщикам.
Как ни странно, но утром ни одной погибшей гиены у грота не оказалось, только лужи крови и клочки шерсти напоминали о ночном сражении.
Зато на краю поляны разлегся на солнышке старый знакомый, в этот раз молча и терпеливо дожидаясь выхода хозяев. Перед ним лежали крыса величиной с кабана.
— Вот шельма, — вновь оценила Зина, — как с псами драться, товарища привел, а за молоком один явился.