Отвернувшись от кровати, Шейн с силой притянул Филлис к себе. Дорожные сумки, распакованные лишь частично, стояли возле дверей; на тумбочке, накрытой парчовой салфеткой, лежал раскрытый саквояж с вещами, необходимыми для путешествия; перед зеркалом были разбросаны косметические принадлежности.
Вместе с девушкой, повисшей на его руке, Шейн подошел к туалетному столику. На нем стояла инкрустированная серебром шкатулка с личными драгоценностями владелицы. Рядом лежала небольшая изящная сумочка из серой кожи с замысловатым рисунком.
Открыв сумочку свободной рукой, Шейн высыпал содержимое на столик. Оно состояло из губной помады и пудреницы, пачки банкнот, аккуратно сложенной телеграммы и небольшого кожаного держателя для ключей. Развернув телеграмму, он начал читать.
Проверил подлинность. Возвращаюсь немедленно обычным маршрутом. Телеграфируйте Нью-Йорк или Майами.
Телеграмма была послана из Лондона неделю назад на имя миссис Руфус Брайтон по ее нью-йоркскому адресу. Внизу чья-то рука приписала карандашом:
Мы встретим вас в Майами.
Шейн сунул телеграмму в карман. Филлис Брайтон попыталась вырваться из-под его руки и начала стонать. Дойдя с ней до дверей, он положил обе руки ей на плечи и стал энергично трясти. Ее глаза широко открылись, и стон прекратился.
— Где твоя комната? — чеканя каждое слово, спросил Шейн.
Она покачала головой, словно ее затуманенный мозг отказывался понимать смысл сказанного, потом неуверенно взялась за дверную ручку. Выключив свет, Шейн вместе с ней вышел из комнаты, где лежала убитая. Будто во сне, Филлис пересекла холл и открыла дверь в другое помещение.
Торшер горел в изголовье постели, в которой, по-видимому, совсем недавно спали. На прикроватном коврике валялся большой нож с деревянной рукояткой, весь испачканный кровью. Подведя Филлис к кровати, Шейн начал пристально разглядывать его.
Потом, глянув на нее, спросил:
— Ты убила этим ножом? — Голос его звучал спокойно, почти безразлично.
Она снова задрожала всем телом.
— Я проснулась, — отвернувшись, чуть слышно прошептала она, — и он… он был здесь. Я не знаю… Наверное, им…
— Подойди ближе, — сказал Шейн.
Она подчинилась послушно, словно ребенок.
— Посмотри на меня.
Она подняла на него глаза. Ее зрачки расширились до нормального размера, но взгляд оставался по-прежнему безжизненным и несфокусированным.
— Ты знаешь, кто убил?
Когда я проснулась, мне сразу все стало ясно.
— Ты помнишь, что делала?
Да, как только я увидела, все сразу вспомнила.
Шейн в раздумье покачал головой. Ее голос был глухим, и говорила она, будто во сне, вряд ли отдавая отчет в своих словах. Что-то загадочное, непонятное было связано с обстоятельствами гибели хозяйки дома. Пока Шейн не знал, что именно.
— Сними сорочку, на ней кровь.
По-прежнему глядя в пространство позади него, Филлис наклонилась и непослушными руками стала стаскивать сорочку через голову.
Отвернувшись в сторону, Шейн протянул руку. На его лбу, покрытом глубокими горизонтальными морщинами, выступили капельки пота.
— Дай сорочку. — Смяв тонкий материал в комок, он продолжил: — А теперь отправляйся в ванную, вымой руки и как следует вытри их. Потом переоденься.
Проследив взглядом, как она скрылась в ванной, он наклонился и поднял с пола нож, держа его за лезвие. Потом обернул рукоятку запачканной кровью сорочкой. Расстегнув пиджак, он поместил нож лезвием вниз во внутренний карман; кончиком, лезвия он проколол материал, продвигая нож вниз до тех пор, пока рукоятка не уперлась в подкладку.
Оставшуюся часть сорочки он затолкал в карман, после чего застегнул пиджак.
Переодевшись в ванной, Филлис встала перед Шейном покорно и молча, словно своей воли у нее не было и она ждала указаний от него.
— Залезай в постель, — приказал он. — Закройся и спи или делай вид, что спишь. Забудь обо всем. Обо всем, тебе ясно?