– Уф, спасибо! Сегодня вы определённо герой моего романа, – фыркнула она, но потом стиснула зубы, чтобы от боли не закричать в голос. Эдуард освободил её маленькую ступню из ловушки.
– Надеюсь, не перелом…
– Кажется, ничего не хрустнуло. – Лариса села и убрала лезущие в глаза волосы, грязные пальцы оставили на лице тёмные пятна. – Боюсь, вы не дотащите и меня, и его.
– Его?
– Его. – Яковлева повела подбородком в сторону, Эдуард проследил за ней взглядом и только тогда заметил лежащего на земле мужчину. Одного из нападавших. Он не шевелился. – Живой, вы не подумайте. Нам же нужен свидетель. Боюсь, второго не взяли. Больно быстро бегает этот поганец. Куда только его черти понесли? Ах, чёрт! Патроны закончились. А вы вовремя… Ничего и не скажешь...
– Дождёмся помощи, – пробормотал Эдуард и, достав «Наган» пару раз выстрелил в воздух. – Вот так. Кто-то из ваших ребят скоро будет здесь. Да, живой. – он проверил пульс лежащего без движения бандита и уложил его на бок. – Как бы кровью не истёк.
Лариса фыркнула, когда Милютин стащил с шеи платок и принялся накладывать жгут.
– Что? Нам же нужен живой свидетель.
– Сначала окажите помощь мне! Своему непосредственному начальнику. Слышите, товарищ Милютин?!
– Боюсь, у вас вывих, и я не смогу… Боюсь, придётся потерпеть…
– Ублюдок! – она швырнула в него камешек, попала в плечо и хихикнула. Эдуард резко повернулся к Ларисе и сделал страшное лицо.
– Полно! Не время дурачиться, – но почему-то его самого распирал смех. Странная ситуация. Глупая. И чего это он разнервничался?
Милютин улыбался и тогда, когда их нашёл один из следователей. Он взвалил на себя тело бандита, который так и не пришёл в чувства, а Эдуард поднял на руки Ларису.
– Главное, чтобы я к этому не привыкла, – заявила комиссар Яковлева, с готовностью обхватывая руками его шею. – Мне, знаете ли, понравилось, что меня носят на руках смазливые «бывшие». Чувствую себя барышней.
– Вы же революционерка, вы презираете опрятных барышень с локонами и прочей ерундой.
– Поверьте, каждая революционерка в тайне мечтает быть барышней. Наряжаться, музицировать, сочинять стихи и танцевать с красивыми кавалерами, – возразила Лариса. В темноте Эдуард не увидел её тёплой, но грустной улыбки.
– Для галантного кавалера я слишком мокрый, грязный и злой.
***
– Однозначно – нет! – игривое настроение Яковлевой давно улетучилось. В Петрограде наступил дождливый вечер. Логичное завершение неудачного дня. Пойманный бандит пока не мог говорить, его подельника искали милиционеры, да так и не нашли. Павел Меньшиков ещё не успел оправиться от потрясения, метался, бредил и пугался собственной тени. Эдуард и Лариса смертельно устали. Она мерила шагами Мишину гостиную, в которой устроила свой штаб, хромала туда-сюда в стареньком халате Лидии и отчитывала всех подряд: следователей, оказавшего ей необходимую помощь доктора Веселовского, Эдуарда. – Его нельзя оставлять здесь! Это жилой дом, и если головорезы вернутся…
– Не вернутся. Они забрали то, что хотели, – прижимаясь плечом к дверному косяку, в который раз повторял Милютин.
– Меньшиков бредит. Несёт несусветную чушь. Тронулся умом. И нельзя брать его слова в расчёт. Они пытались его убить. Проклятье! Они бросили его в лесу, и если бы не ваша чёртова наблюдательность, он мог уже мог погибнуть. За ним могут вернуться. Оставлять его здесь опасно.
– Здесь – опасно, в больнице – опасно. Запрёте его в камере? Да он умрёт от ужаса. Бедолага в шоке! – возмущался Эдуард.
– Чёрт бы вас подрал, Милютин! И что вы так прикипели к этому старику?
– Чутьё подсказывает мне, что он всего лишь несчастная жертва.
– Тьфу на вас, Милютин! – махнула рукой Лариса. – Бесполезно с вами спорить. Здесь же есть телефон? Мне нужно сделать пару звонков. Пристроить вашего «бедолагу», – и не дожидаясь ответа, она захромала в кабинет Михаила. Поразительно, но в этом споре Эдуард сумел одержать победу.
– Ну и фурия, эта дамочка-комиссар! – заявил Веселовский. Эдуард был бесконечно благодарен другу за то, что тот согласился осмотреть Меньшикова и Ларису, не отказал, не сослался на занятость, а примчался по первому зову. И не задал ни одного вопроса. Настоящий друг!