Эдуард решил избавить беднягу от мучительных объяснений.
– Успокойся. Тебя никто не винит. Не нервничай, ты должен быть готов к серьёзной работе, эмоции очень мешают. Вот, кстати, мы и приехали. Так…,– Милютин повернулся к мальчишке, тот сидел, насупившись, на щеках выступили красные пятна. Эдуард тяжело вздохнул, этот парень напоминал ему Михаила, воинственный, азартный, нетерпеливый, а ещё упрямый, твердолобый. Таким людям непременно нужно во что-то верить.
– Знаешь, я люблю ворчать и ничего не могу с собой поделать. Плюсы и минуты есть в любой работе. Главное, поступать по справедливости вне зависимости от того, как сильно хочется отомстить, – мальчик кивнул, и Эдуард заулыбался. – Доводилось участвовать в допросах?
– Да, несколько раз.
– Прекрасно. Гляди в оба. Эта беседа будет особенной.
***
– Слава Богу, Эдуард Андреевич! Вы пришли! Вы поможете мне!? Они меня не отпускают и ничего не говорят! – Павел Меньшиков бросился навстречу Эдуарду и протянул к нему руки. В глазах старичка пылала надежда, но она быстро увяла, стоило только Меньшикову увидеть Виктора Алфёрова. – Ах, значит вы с ними!
– Что значит, «вы с ними»? Следователи спасли вашу жизнь и теперь обеспечивают безопасность. – Меньшикова временно посетили в одной из служебных квартир, принадлежащих Наркомату. Судя по всему, раньше в ней жил какой-то богач. В пользу этого предположения говорило наличие лепнины на потолках, мебели из дорогих сортов древесины, ковров и фарфоровой посуды. Да уж! Меньшиков разместился с комфортом! Кроме того, в квартире постоянно дежурили врач и пара следователей, охранявшие покой ценного свидетеля. – Как ваше самочувствие?
Старичок состроил жалобную мину и указал на перевязанную голову.
– Ужасно… Боюсь, мне нужно в больницу. И как можно скорее!
– А вот доктор, напротив, поспешил меня заверить, что вы вне опасности и нуждаетесь, разве что, в отдыхе. Верно я говорю, Виктор?
Парнишка кивнул и бросил на старика хмурый, оценивающий взгляд.
– Какой уж тут отдых, Эдуард Андреевич! В моей квартире был пожар! Пожар, понимаете? Всё потеряно: мои рукописи, редкие книги, учебники, даже мои документы! Сбережения… Что же теперь я буду делать? Куда мне податься? – запричитал Меньшиков. Эдуард сочувственно сжал плечо бедняги.
– Я понимаю и заверяю, что вас не оставят в беде.
Старик схватил Милютина за рукав и нервно потряс, его глаза налились кровью.
– Так почему же мне ничего не говорят? Не отвечают на мои вопросы? Держат здесь, словно заключённого! Я ни в чём не виноват! Я не сделал ничего плохого!
Виктор, окинув роскошно убранную комнату быстрым взглядом, презрительно фыркнул.
– А разве вас в чём-то обвиняют? Если так, вы бы уже находились в изоляторе, – ласковым тоном начал Эдуард, разумеется, опустив тот факт, что Лариса собиралась засадить Меньшикова за решётку. – Напротив, Павел Юрьевич, вас пытаются защитить, спрятать. Одного из нападавших до сих пор не нашли, а второй отказывается говорить.
– Вы пришли меня допрашивать! – лицо Меньшикова побелело, как полотно, он отшатнулся от Эдуарда, врезался в трюмо и чуть было не рухнул на колени. – Я не знаю! Я ничего не знаю! Клянусь! Прошу вас, поверьте, я ничего не знаю!
– Виктор, позови, пожалуйста, доктора, – попросил Эдуард, невозмутимо, точно бы ничего не произошло, и парнишка бросился к двери. – Ну-ну, успокойтесь! Всё хорошо! Я не стану вас допрашивать. Мы всего лишь поговорим. Как друзья. – Он поставил старика на ноги. – Обопритесь на меня, вот так… Давайте присядем. – Он усадил Меньшикова на кушетку, подложил под его спину парочку расшитых бусинами подушек.
Как раз в это время в комнату ворвалась белокурая женщина-врач, за ней с кислой миной плёлся Виктор.
– Опять вы нервничаете, Павел Юрьевич! Нельзя же так волноваться в ваших-то годах! – заворковала она, склонилась над Меньшиковым и принялась считать пульс. – Сердце у вас и без того шалит… Лекарство принять не забыли? – старичок покачал головой. – Успокоительное?
– Нет-нет, мне уже лучше… Просто закружилась голова. Теперь всё хорошо.
Женщина-врач окинула его оценивающим взглядом.
– Вот и славно! Тогда отдыхайте. А вы, – она обратилась к Эдуарду и напустила на себя строгий вид, – не занимайте его разговорами слишком долго. Павел Юрьевич ещё не оправился от потрясения, ему нужен покой. И, пожалуйста, никаких плохих новостей.