За дверью уже поджидала пушистая чёрная кошка с белым брюшком и лапками. Зелёные глаза зловеще горели в темноте комнаты. Искра пришла сама, когда была ещё котёнком, шмыгнула в комнату, забилась в угол. Голодная была, аж жуть. И как её не оставить? Так и повелось. Лариса приходила домой на ночь, Искра терпеливо ждала. Они стали верными подругами.
Яковлева устроилась за рабочим столом, чтобы читать, чтобы учиться. Она не хотела ударить в грязь лицом, она очень старалась, пыталась завоевать место в мире, который всё ещё принадлежал мужчинам. Кошка лежала на стопке словарей и справочников, мурчала и всячески отвлекала хозяйку. Мол, хватит тебе, хватит. Напрасно себя мучаешь, отдохни. Лариса хмурилась и выводила на листке бумаги причудливые узоры. Милютин всё не выходил у неё из головы, а может она просто устала и поэтому не могла сосредоточиться. Хорошо же ему! Эдуарду не говорили, что он чего-то не знает. Эдуарда по определению не могли считать пустоголовой девицей или грубой мещанкой, которой не место в Правительстве. Эдуард Милютин был идеальным: аккуратным, опрятным, прекрасно воспитанным. Он носил накрахмаленные белые рубашки и шёлковые шейные платки. Он никогда не прикреплял знаки отличия следователей к одежде. И всё равно был одним из них. Его уважали. Он источал очарование, как цветы аромат, умудрялся улыбаться, когда это особенно нужно, был безукоризненно вежлив и предупредителен, дипломатичен, осторожен и рассудителен. Возможно, из Милютина вышел бы отличный комиссар. И если бы он вступил в партию… Тьфу! Лариса вовсе не хотела с ним соперничать (это же глупо!), но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось доказать себе, да, именно себе, что добиться всего она сможет исключительно своим умом, не используя… А ведь Лариса могла дать себе волю, легко и просто, играючи получить всё, к чему тянулась душа, чего желало сердце, признание, восхищение, уважение, любого мужчину. Стоило только… отпустить себя, и тогда пройдёт мигрень, тогда Лариса, наконец, избавится от холода.
Стержень карандаша сломался, зашипела Искра. Лист увила виноградная лоза, кудряшки, гроздья ягод были, как настоящие, почти объемные. Уже совсем скоро они… Лариса выругалась и завертелась в поисках коробка со спичками, кошка зашипела ещё громче и спрыгнула на пол, когда полыхнул огонь.
Нет, всё это не настоящее, только иллюзия. Этому не место в реальном мире.
***
Тяжёлые волосы Ларисы, её гордость, рассыпались по плечам. И всё равно головная боль не прошла, она не исчезала даже во сне. Девушка провела гребнем по длинным прядям, в зеркале отражалось её бледное, измученное лицо: нахмуренные брови, поджатые губы. В полутьме комнаты глаза Ларисы полыхнули синими огнями, но их пламя быстро угасло.
***
– Ура!! Вы пришли!! – вскричал тощий светловолосый мальчишка, распахнувший перед Эдуардом дверь квартиры погибшего Тимофея Иволгина. Неизвестно, кого ребёнок ждал на самом деле, но, увидев Милютина, нисколько не огорчился. Он глядел на Эдуарда с таким жадным любопытством, что молодому человеку стало не по себе.
– Алёша, впусти же нашего гостя! – навстречу Эдуарду вышла молодая женщина, такая же светловолосая, как мальчик, с вплетённой в косу чёрной траурной лентой. Ребёнок потёр усыпанный веснушками нос, потом спохватился и уступил Милютину дорогу.
– Добрый день! Надежда Игоревна, верно? Это я звонил вам сегодня. Хотел поговорить о вашем дяде, – Эдуард протянул женщине удостоверение, мальчик поднялся на цыпочки, чтобы посмотреть. – И примите, пожалуйста, мои соболезнования.
Женщина кивнула и грустно улыбнулась.
– Рада вас видеть, Эдуард Андреевич! Ох, за окном опять льёт, как из ведра. Оставьте зонт в прихожей и проходите в кабинет дяди, первая дверь направо. Алёша, – обратилась она к мальчугану, который продолжал таращиться на Милютина. – Поиграй, пожалуйста, в гостиной. Мне нужно поговорить с нашим гостем.
Мальчик не стал спорить и поспешил скрыться в одной из комнат.
– Идёмте, – Надежда пригласила Эдуарда в кабинет Иволгина. – Следователи здесь уже были, забрали все документы, даже личные письма. Скажу честно, не знаю, чем помочь…
Милютин окинул комнату внимательным взглядом. Упирающиеся в потолок книжные полки, ряды картин у дальней стены, пустые рамы у окна, на столе вместо печатной машинки громоздились баночки с краской, кисти, какие-то инструменты.