– И какая муха тебя укусила?!
***
Творцы замаскировали свои встречи под собрания благотворительного общества. Они собирали деньги, но гораздо чаще вещи, продукты, лекарства, игрушки, буквари для бедных семей и сиротских приютов. Но, как быстро поняли Эдуард и Виктор, занимались они и чем-то ещё, чем-то более опасным. Их насчитывалось три десятка, мужчины, женщины, молодые и старые, подростки и дети, и все они находились на разных ступенях социальной лестницы. Здесь были крестьяне, ещё не успевшие обзавестись городским платьем, ветераны в потрёпанной форме, в том числе и инвалиды, несколько молодых милиционеров, пара опрятных девушек в длинных тёмных платьях с высокими воротниками, возможно, учительниц или стенографисток, рабочие, седеющий прилично одетый мужчина, напоминающий чиновника или университетского профессора, казачки в типичных для них костюмах – парочках[8], гимназисты с ранцами… Они встретили гостей в полной тишине и расступались, когда те проходили мимо. Виктор оробел и старался не отходить от Эдуарда. Юношу, явно, напугали новые знакомые. Их глаза: карие, голубые, зелёные, серые и синие сверкали, точно драгоценные камни. В дальнем конце комнаты, в которой проходили собрания, в кресле сидела немолодая женщина в наглухо закрытом коричневом платье, её толстая коса была несколько раз обёрнута вокруг головы. Их лидер.
– Приветствую вас, Эдуард Милютин и Виктор Алфёров! – воскликнула она. – Меня зовут Ирина Борисовна. Я глава комитета. Мой сын – Всеволод, – она указала на статного мужчину с окладистой каштановой бородой. Тот сделал шаг вперёд и кивнул. – Моя внучка – Вера, вы с ней уже знакомы. – Она продолжала называть имена, а их носители делали шаг вперёд и кивали. Виктор открыл от удивления рот. Эдуард сохранял спокойствие, хотя ситуация напомнила ему смотры войск, тот самый момент, когда награждают отличившихся. Если он кивал в ответ, творцы улыбались. Странно всё это. Очень странно! Но кто знает, какие обычаи у творцов? – Мы вам рады, мы давно наблюдаем за вами. Пожалуйста, присаживайтесь!
Эдуарда пристроили рядом с Ириной Борисовной, предложили чаю, конфет и прочих радостей жизни, но он вежливо отказался. Творцы с большой неохотой вернулись к своим делам, принялись обсуждать вопросы сбора средств для сирот, спорить. Одна из женщин ловко управлялась с большими деревянными счётами, а полученные цифры записывала одна из девушек-«стенографисток» в разлинованную тетрадь. Вера расстелила перед Виктором карту Петрограда и что-то живо и с энтузиазмом рассказывала, тот хмурился и кивал. И всё равно Милютин то и дело натыкался на заинтересованные взгляды. Гимназисты тянули шеи, чтобы получше рассмотреть его, и перешёптывались. Эдуард сдвинул брови и повернулся к Ирине Борисовне. Она тоже не притронулась к сладостям.
– Хорошо, что вы пришли, Эдуард Андреевич. Мы боялись, что вы не рискнёте… Поверьте, мы действуем совершенно легально, объединение зарегистрировано по всем правилам. Нам не нужны проблемы с Наркоматом по чрезвычайным делам и милицией.
– Но вы занимаетесь не только благотворительностью?
– Увы, да. Мы делаем то же, что и вы. Ищем творцов, преступивших законы. Законы вашей страны и закон нашего мира. О, не думайте! Мы не совершаем самосуд, мы пытаемся объяснить, что в мире людей нужно следовать их правилам, что нельзя никого порабощать и мучить. Мы пытаемся научить их жить в вашем мире. Те из нас, кто давно здесь живёт или родился в вашем мире, как моя Вера, очень помогают. Раньше было специальное общество… но теперь… теперь приходится рассчитывать только на свои силы. А ещё мы спасаем порабощённых, если, конечно, ещё не поздно.
Эдуард рассказал женщине о Прохоре Павлове, описал симптомы. Ирина Борисовна положила локти на стол и сложила ладони «домиком».
– Типичный случай порабощения. Его ещё можно спасти, но дорога каждая минута. Нужно освободить беднягу от того, что ему желанно. Если вы пришлёте к нему пару моих молодцов. Ага! – прищурилась женщина. – Не верите? А ведь для больного это последний шанс на спасение, единственная надежда. Но вы не серчайте, я понимаю ваши сомнения. Постараюсь прояснить ситуацию и ответить на ваши вопросы.
– Вы выслеживаете других творцов. Значит, их всё же можно отличить от обычных людей?
– Да, для нас это просто, для людей – нет. Мы умеем скрываться, – она моргнула, и странный блеск в её глазах исчез. – Вижу, вы огорчены, мне, увы, нечем вас порадовать. Нас много, и большинство выбирает иную сторону. Они хотят управлять вами, упиваться человеческой слабостью. Почему? Так легче жить. Нам непросто освоиться в вашем мире, здесь трудно получить то, чего желаешь. А ещё здесь не действуют законы нашего мира, значит, можно поступать безнаказанно. Лишь немногие понимают, что мы здесь лишь гости и вести себя должны соответствующе, относиться к людям с уважением.