– Чего это они на вас так таращатся? Плотоядно, – поинтересовалась Лариса. Разумеется, она увязалась за ним. Разумеется, она не могла такое пропустить. Комиссар ежилась от холода даже в кожаной куртке и держала наготове парочку револьверов.
– Не знаю… Вера! – Милютин бросился к девушке. Внучка Ирины Борисовны дула на обожженные пальцы и время от времени занималась кашлем. Её волосы были растрёпаны, на щеках и подбородке остались следы сажи. – Как ты, милая? Покажи руки! Так… тебе нужен доктор…
– Эдуард Андреевич! Вы пришли! – на лице девушки явственно отразилось облегчение. – Вы не видели мою бабушку?
Милютин сдвинул брови.
– Нет, я видел только твоего отца. Он с остальными…
Девушка заломила руки и принялась метаться в отчаянии. Эдуард схватил её за плечи и легонько встряхнул.
– Успокойся, Вера! Успокойся! Куда ушла твоя бабушка? Почему она ушла?
– Когда начался пожар… мы стали выбираться…, бросились к лестнице… Там везде был огонь, кто-то её поджёг… мы тушили… водой… одеждой, которую удалось собрать… Когда мы вышли, бабушка взяла десятерых мужчин и ушла. Сказала: они пришли за нами, и нужно их остановить. Карателей. Она не вернулась! Никто не вернулся! Их всех убили! – зарыдала Вера. Похоже, её услышали другие творцы, и жуткая новость принялась распространяться со скоростью лесного пожара. Женщины закричали, дети заплакали. Творцы заметались, как звери в клетке. Всеволод в отчаянии всплеснул руками, его люди были готовы бежать, куда глаза глядят. Ими полностью овладела паника, животный ужас.
– Погляди, что ты наделала! – рассердился Эдуард. – Иди к отцу, слышишь? Не расходиться! – теперь он обратился к творцам. – Пока вы все вместе, вы в безопасности! Оставайтесь здесь! Лариса Владимировна…, – но комиссара уже не было рядом. Она отдавала распоряжения следователям, носилась туда-сюда с такой скоростью, что Эдуард мог проследить лишь за красными всполохами её волос. Следователи и милиционеры обступили творцов, взяли их в кольцо. «Не поможет, – подумал Эдуард. – Они же не видят карателей! Нужно что-то придумать, и поскорее».
Тогда-то вскрикнула Вера, негромко, хрипло, но отчаянно. Нечто быстрое и неуловимое обрушилось на неё из тени, схватило за лодыжку и потащило прочь. Девушка рухнула на землю, значок с золотыми звёздами на красном фоне, прикреплённый к блузе, упал и раскололся. Вера извивалась, а едва заметная глазу, серая тварь тянула её за собой. Эдуард молил только об одном: лишь бы не ранить девушку. Несколько выстрелов, сущность выпустила Веру и взвилась в воздух. Милютин рывком поставил девушку на ноги, у той дрожали колени, по щекам ручьями текли слёзы, а лицо было перекошено от ужаса.
– Иди к отцу! Иди скорее! Скажи своим, чтобы направляли следователей. Говорите им, где эти твари. Поняла? Умница! Иди-иди, я найду твою бабушку.
Вера, давясь слезами, ринулась к своим, и отец втащил её в круг. Следователи взяли творцов в плотное кольцо, но Ларисы Эдуард нигде не видел. Выстрелы. Один. Второй. Похоже, комиссар мешкать не стала. Тени клубились по всему периметру, возникали то тут, то там. Эдуард носился туда-сюда и старался не думать о том, что они все будут делать, когда закончатся патроны и пули.
Паника. Паника. Жители ближайших домов закрывали окна, но боялись гасить огни, случайные прохожие жались по углам или старались укрыться в подъездах, кто-то бежал к реке, к огням, подальше от дворов, переулков и подворотен. Люди не видели карателей, только чувствовали. Ужас. Боль. Отчаяние.