– Есть одно «но», Константин Никитич, насколько нам известно, все двери в Небытие закрыты.
Председатель выглядел озадаченным. Очевидно, ему было трудно принять правду о Мире, Которого Нет, волшебных дверях и оживших кошмарах.
– Но все же… давайте повременим с крайними мерами. И ещё, Лариса Владимировна, вы должны понимать, что, взяв расследование под свой контроль, вы подвергаете жизнь смертельной опасности. Поберегите себя! – ласково добавил он.
«Повременить с крайними мерами! Посмотрим, как ты заговоришь, когда повстречаешься с карателями. Будешь умолять меня сделать хоть что-нибудь», – сердилась Лариса. Творцы вышли из под контроля. Они ничего не боялись. Человеческие законы, правосудие, правила были для них пустым звуком. Они видели людей насквозь, заманивали их в ловушки и превращали в послушных марионеток, а всех, кто осмелился выступить против них, убивали. И она должна ждать! Ждать чьего-то решения, удачного момента, приезда англичан, счастливого случая. Неужели комиссары думали, что вопрос решится сам собой, проблема исчезнет так же, внезапно, как и появилась? Глупые! Лариса в это не верила. Жизнь не даёт поблажек. Действуй прямо сейчас, торопись принять верное решение, готовься ответить, если совершишь ошибку.
Она лично работала с материалами дела, с протоколами следователей и краткими, поверхностными заключениями милиционеров. «Исчез. Испарился», – вот что говорили про Эдуарда. Свидетелей было много, но никто не мог толком объяснить, что же произошло. Был человек, а через секунду его и след простыл. Сумел скрыться, раствориться в толпе? Едва ли. Свидетели пожимали плечами, милиционеры терялись в догадках. В тот день на мосту слышались выстрелы. Кто-то из творцов пытался убить Эдуарда. Лариса прижала ладонь к губам, чтобы остановить приступ зевоты, глаза устали, а посему буквы, казалось, расползались в разные стороны. В этой истории было что-то неправильное. Был изъян. Неточность. Ошибка. Если бы они хотели его убить, убили бы. И для этого дела пистолеты бы не пригодились. Нет, они не хотели его убивать. Они собирались его похитить! Но почему творцы выбрали именно тот момент? Не самый удачный. Столько свидетелей, ещё и маленькая девочка, которую Эдуард не отпускал от себя. Почему они напали именно в тот день? Что-то их заставило. Или кто-то их поторопил. Кто-то спутал их карты… Узнать бы… А может, она всё выдумала? Может, они убили Эдуарда? Навели на людей какой-нибудь жуткий морок, заставили их думать иначе, а сами выбросили тела Милютина и Алёны в Неву. Лариса поморщилась. Нет, быть того не может! Он остался жив. Она знала, она чувствовала. Эдуард остался жив и, возможно, отчаянно нуждался в её помощи.
За дверью послышались гневные возгласы, возня, и они отвлекли Ларису от мрачных мыслей.
– Нельзя! Нельзя! Как вы вообще сюда прорвались?! Нет, я не могу вас пропустить! Комиссар принимает только по вторникам! По предварительной записи! Ну и жалуйтесь! Как вам угодно, сударыня! – за дверью бесновался Виктор Алфёров. Звонкий сердитый и несмолкающий голос парнишки не позволял Ларисе услышать его собеседника. Но он, вернее она, похоже, уходить не думала и намеревалась ворваться в кабинет комиссара. Лариса тяжело вздохнула, у неё не было настроения выслушивать назойливых просителей, убрала папки в ящик стола и направилась к двери. На пороге Виктор переругивался с юной девушкой в свободном чёрном платье с короткими рукавами. Шляпку-«колокольчик» она держала в руках. Короткие густые волосы посетительницы слегка вились, большие тёмно-серые глаза метали молнии. Она была на голову ниже Виктора, но умудрилась загнать его в угол. Парнишка-следователь уже не ругался, бормотал что-то нечленораздельное, едва ли не умолял незваную гостью уйти. А она всё наступала и наступала. Изогнутые тёмные брови сдвинуты, губы поджаты, настоящая фурия! И было в её лице что-то знакомое. Ну конечно!
– Товарищ комиссар! – с облегчением воскликнул Виктор, завидев Ларису. – Простите, я пытался объяснить этой…, – он с опаской покосился на гостью. – гражданке, что вы не принимаете посетителей по четвергам. И нужно предварительно записаться в канцелярии, но она…