– О, Боже! Алёна! Боже! Где это мы очутились? Как мы тут очутились?
Она открыла дверь! Воспитанница Олега открыла дверь, волшебную дверь в Небытие! Голова Эдуарда гудела, трещала по швам. Он не мог это принять, осмыслить. Невероятно! Невероятно!
– Ты не пострадала? Нет? Ох, Алёна! Нужно выбираться отсюда.
Девочка только головой покачала, её глаза огоньками мерцали в тумане. У всех творцов были такие глаза… Ох, Олег! Бедный Олег! Он ведь ничего не знал.
– Здесь мы в безопасности. Те злые люди до нас не доберутся. Правда-правда! Здесь мой дом. Мама ждет нас, идёмте!
Мама! Её мать ведь… умерла…
– Алёна…
– Идемте! Холодно! Вы заболеете, если останетесь здесь. Скоро пойдет дождь. Я знаю. Не люблю дождь. А здесь он идет всё время, – пригорюнилась Алёна. Эдуард заставил себя подняться на ноги. Пальцы рук дрожали, как и всегда, когда он нервничал. Милютин поспешил спрятать их в карманы брюк.
– Веди!
Девочка махнула рукой и бросилась вперёд, даже в тумане Эдуард видел её яркие рыжие волосы. Милютин сделал несколько шагов и чуть не покатился кубарем.
– Ой, осторожнее! – вскричала Алёна. – Здесь холмик! А вон там мой дом. Из-за тумана плохо видно… Как жаль! Я вас проведу, я здесь всё-всё знаю. Тут камень! Ой, не натолкнитесь на деревце, мы с мамой его посадили. Оно совсем махонькое! И тут камень. Ступенька! Вот и пришли! Хорошо, что успели! – тяжёлые капли дождя уже барабанили по крыше мансарды. Дверь распахнулась, и Алёна потащила Эдуарда внутрь.
– Мама! Я здесь, я вернулась! И не одна! Мамочка, это Эдуард Андреевич. Он…
– Благословенный, – заметила вышедшая из темноты женщина. Рыжая, как и Алена, высокая, бледная, но живая. Определённо, живая. Но ведь она не могла быть настоящей. Мать Алёны, Глафира Васильевна, умерла от гриппа. Умерла. Но… но вот она стояла перед Эдуардом, поспешно снимала передник, поправляла уложенные вокруг головы косы. Она смущённо улыбалась, а Алёна льнула к ней, точно котёнок, обнимала мать крепко-крепко. Эдуард понял, что открыл рот, но так и не закрыл. Не издал ни звука. А ведь нужно было поздороваться! Ох, эта женщина, этот несуществующий мир!
– Я… рад… хм… простите за вторжение. Ваша дочь пригласила меня… Я друг Олега Германовича Веселовского.
– Я знаю, кто вы. Благословенный. Мы ждали вас. Долго ждали. Надеялись. Ах, Алёна, милая! И ты не предупредила меня!
– Прости, мамочка…
– Вы верно устали, продрогли? Не стойте на пороге, прошу вас! Накормлю вас ужином. Помоги мне, Алёна!
Сидя у окна, Эдуард глядел на хозяек дома во все глаза, не мог отвести потрясённого взгляда. Дом. Настоящий дом. В стране, которой не существует. Немыслимо. Он ловил себя на мысли о том, что, возможно, всё это какая-то замысловатая, навязчивая галлюцинация. Сон. Но если сон, так почему он не может проснуться?
Кап-кап. Ливень за окном был самый, что ни на есть, настоящий. И лавка, на которой устроился Эдуард, была настоящей, и дубовый стол, печь, свеча и икона в углу были настоящими. Щи были настоящими, домашний хлеб (мать Алёны отрезала гостю самый большой ломоть), горячий чай из самовара. Настоящие. Эдуард почему-то вспомнил истории няни, которая заботилась о нём в Англии. Отец часто задерживался в посольстве, и няня рассказывала старые английские сказки. Про меч в камне, магов, Круглый стол и фей. Волшебных существ из другого мира. Если попадёшь в их земли, нельзя есть пищу, которую они предлагают, иначе никогда не вернёшься домой.
Алёна уплетала щи за обе щеки, время от времени поглядывала на Эдуарда, её мать приветливо улыбалась и тоже ела. Ела! Алёна придумала этот мир, мир, где её мама была жива. Наверное, это место было смесью вымысла и воспоминаний. Алёна запомнила каждую деталь и воссоздала её. Вот это да! Улыбнувшись девочке, Эдуард взял ложку и принялся за еду. Да, она была настоящей. Горячие щи, тёплый, мягкий хлеб. Надо же!
– Спасибо за угощение! Простите… я не хотел доставить беспокойство!
– Мы ждали вас, благословенный. Все ждали, – заявила хозяйка дома.
Алёна ухмыльнулась.
– Меня так уже называли. Что это означает? Почему «благословенный»?
– Разве я смею объяснять? Но вы сами всё поймёте. Очень скоро.
Повисла неловкая пауза. Глафира Васильевна вскочила и бросилась собирать грязную посуду.
– Я покажу вам свои игрушки! – воскликнула Алёна и потянула Эдуарда за рукав. И ему ничего не оставалось, как пойти с ней.