– Они не обманывают вас, – заявила Сюзанна. Регенты расположились в креслах, установленных рядом с троном, и помогали советами. Признаться, Эдуард был очень этому рад. – Даже в мыслях. Только сильный, по-настоящему могущественный создатель мог подчинить их всех.
– Написав их портреты? – поднял брови Эдуард. Звучало безумно. Но, может, только на первый взгляд? Хм, художник, похищавший сердца из песни Аделаиды. Заметка Михаила: «художники». Неспроста это всё. Неспроста!
– Значит, все они не понимали, что делают? Все они?
– Боюсь, что так, благословенный. Создав портрет, можно полностью подчинить себе человека, творца… кого-угодно. Он будет привязан к создателю, накрепко, забудет обо всём на свете. Он будет желать только одного: служить, исполнять чужую волю. Говорят, это напоминает сон. Человек может жить и не знать, что его поработил создатель. А потом господин призывает его, и несчастный не посмеет отказать. Он выполнит любой приказ и, если того пожелает создатель, забудет обо всём.
У Милютина голова пошла кругом. Его больше не восхищали и не удивляли странности Небытия, только сердили.
– Но они помнят. Помнят, что делали, но не знают, кто их зачаровал, каковы его планы. Удобно. Через них его не выследить?
– Нельзя выследить создателя, благословенный, если он не хочет, чтобы его нашли, – ответил Арман. Он выглядел несчастным.
Пока Эдуард беседовал с регентами, мятежные гвардейцы подняли головы. Милютин почувствовал на себе их внимательные, оценивающие взгляды. Они понимали: он слишком мало знает мире Небытия, слова даются ему с трудом. Возможно, они чувствовали его слабость, сомнения, злость, жажду мщения. Скорее всего, и загадочный создатель это понимал. Регенты тоже не сводили с Эдуарда глаз, ждали его решения. Они были рады, ведь теперь именно на его плечах лежал груз ответственности. Все ждали, когда же на него снизойдёт озарение. Но Закон молчал. Эдуард повернулся к карателям, и те снова низко опустили головы.
Что выбрать? Все они – убийцы. Преступники. Они заслужили наказание. Они ему чужие. Что ему до их бед, до их позора? Они погубили его друга, не пожалели… Почему же он должен их жалеть? С какой стати?
Кто-то использовал их, выбрал, чтобы их руками творить беззаконие, из-за него эти люди потеряли всё, кроме жизней. Так они убийцы или жертвы? Убийцы или жертвы? Милютин глубоко вздохнул и крепко сжал подлокотники. Принять неверное решение, приговорить невиновного – вот чего он боялся больше всего на свете.
Итак...
– Самое суровое наказание должен понести зачинщик, – когда Эдуард заговорил, то почувствовал спокойствие и уверенность. Точно камень упал с души. Никакая сила не наставляла его, ни к чему не принуждала. Или же…? Так или иначе, он знал, что поступает правильно. – Я не могу приговорить к смерти тех, кто действовал по принуждению. Но и оставить вас на службе не могу. Все вы будете разжалованы, и пока не закончится расследование, останетесь под стражей.
Напрасно он ждал бурной реакции. Каратели так и не подняли глаз, не вздохнули с облегчением, не шелохнулись. Регенты же были готовы исполнить любой приказ. А Эдуарду просто хотелось поскорее убраться из проклятого тронного зала, хотелось забыть обо всём. Забыть о том, что оставил в живых убийцу Михаила. Нет-нет! Что же он наделал?! Он же хотел отомстить, хотел… Это всё Закон! Закон спутал мысли. Эдуард зажмурился на пару секунд и призвал себя к спокойствию. Чувство облегчения, вызванное принятием решения, улетучилось. Теперь Милютину казалось, что из него вытрясли всю душу, измучили, сделали совершенно несчастным. Нет… если каждое решение будет даваться с таким трудом, долго он здесь не протянет. Нужно выбираться! Нужно убедить регентов отпустить его. Нужно следовать советам Ларисы. Он обязан сделать так, как сказала Лариса!
– Изолируйте их друг от друга и стерегите. Днём и ночью. Возможно, создатель снова попытается их использовать.
– Прикажите им оставаться на своих местах, прикажите исполнять только ваши повеления, и они послушаются. Гвардейцы подчиняются Закону. Закон говорит вашими устами. Гвардейцев можно подчинить, когда нет благословенного. Если вы с нам, все творцы находятся под защитой.
Просто прекрасно! И как же от них избавиться? Они же вцепились в него мертвой хваткой!
– Мне нужны сведения о каждом мятежном гвардейце, – быстрым шагом Эдуард направился в библиотеку, на ходу снимая длинный тяжелый плащ и венец. Без них он сразу почувствовал себя лучше, как прежде. Милютин мог представить, что по-прежнему выполняет обязанности следователя. – У вас есть, хм… личные дела? Их всех что-то объединяло. Служили в одно время, в одном месте… Самое главное: создатель знал их всех в лицо. Иначе как бы он создал детальные портреты? Я прав? И ещё... Вы говорили о перевороте. Когда прежний… благословенный покинул вас, кто-то пытался захватить власть. Что вы о нём знаете?