Прохлада. Боль отступила. Антон обнаружил, что лежит на земле. Над ним склонилась Дикая Мята. Она вгляделась в его лицо; кошачье ухо забавно дёрнулось. Её каштановые волосы, обычно заплетённые в косы, сейчас были собраны на затылке. Да и амулеты пропали: как и все остальные, мурсианка оделась в удобные брюки и рубашку. На шее висела белая лента.
Высоко вверху раскинулось светлое дневное небо – но ещё пара часов, и по нему разольются краски заката. А бой ещё кипел, судя по приглушённому шуму за стеной совсем рядом.
- Порядок, мяу, - сказала лекарша. – Будь осмотрительнее, мяу.
Сердце всё ещё бешено стучало, по телу разлилась слабость. Как беспечно: не восстановить защиту! Но казалось, опасность позади. И вот – едва не погиб.
Антон поспешно сел, отгоняя яркую картинку только что испытанной агонии. Голова закружилась; парень застонал и зажмурился, опасаясь рухнуть обратно, в пахнущую сеном траву.
- Где... что… - пробормотал он. – Что сейчас… Амари?
Вышло довольно коряво. Но его ещё трясло от пережитого, и связно выражаться не получалось.
- Короля спасли, мяу, - ответила Дикая Мята. – На, глотни, мяу.
Парень открыл глаза. Мурсианка протягивала ему фляжку. Вокруг никого не было, а портал темнел пустой аркой.
- Короля? – Не понял Антон и, взяв ёмкость, отхлебнул.
Во фляжке был терпкий сладкий настой. В голове прояснилось.
- Разве вы не его спасали, мяу? Чуть не сгорел вместе с тобой – вовремя сдёрнули. А там и я успела тебя потушить.
- Ох… нет! Это же… был лжепринц, - Антон завалился вперёд и прижал ладонь и фляжку к вискам.
- Молодцы, мяу, - оживилась шаманка. – А я думала, как король-то здесь оказался, мяу. Идём сражаться, ход в измерение уже не откроется, мяу.
Антон отхлебнул ещё и отдал фляжку. В нём вскипала гордость: добыл одного из главарей врага! Может, ещё кого-нибудь сможет?
"Надо было оглушить Рогнеду! – Сообразил он и с досадой ударил кулаком по земле. – Тогда бы схватил и не получил от неё!.. Наверное, эти двое уже скрылись".
Он встал и поспешил за Дикой Мятой вверх, в распахнутое окно тронного зала, откуда по-прежнему слышался шум битвы. Слабость прошла окончательно. Остался азарт охоты.