—Вот же… Надо вернуться к своим обязанностям. Но в любом случае, люблю я свое дело.
Она усмехнулась и пошла внутрь, ведя за собой Ивана. Внутри помещения были темными: стены представляли собой залитые бетоном круглые камни, наподобие темниц Куан Ли, освещенные лишь факелами. На каждом входе и выходе стояли стражи, и каждый из них приветствовал свою повелительницу и её спутника. Спустя пару коридоров они оказались в огромном зале: огромный трон по ширине был словно для трех человек, а спинка была невысокой. Но только из-за того, что вплоть до потолка было огромное чучело трехголового змея, чьи крылья были подпорками для края балкона на втором этаже. За троном были высокие окна, пронизанные металлической решеткой. Напротив трона вдоль зала от самого входа расстянулся дубовый стол с черной скатертью. Но приборов и яств было довольно мало: только напротив трона, пара тарелок с левой стороны и одна справой. Где сидел с явно довольным лицом и почти пустой бутылкой молодой человек с длинными черными волосами. Кожа его была слегка серой, а под ней, как черви бугрились объемные линии. На груди и внизу живота, что можно было увидеть из-за отстуствия верхней части одежд, из-под края брюк выползали черные языки пламени.
—Ммм, Марьюшка. Пришла уже. — Растянул он серо-синие губы в лукавой улыбке, блестнув белыми клыками, поднося резной бокал. — А то думал, что ты забыла про меня.
Он опустил печальный взгляд бледно-голубых глаз на дно, где кружились остатки красного вина.
—Людовик, чертик мой любимый… — Марья подошла и схватила его за волосы, резко потянув назад. — Как я могу про тебя забыть, козел?
С силой она толкнула его вперед, лицом впечатав в куриную ножку на его тарелке.
—Вижу, у тебя осталось много сил после ночки. — Облизнулся Людовик, глядя на Ивана и проведя по появляющимся на голове огромным рогам, как у козла горного. — А я то думал, ты хорошо провела её.
Ваня покраснел, а Марья недовольно вздохнула, скрестив руки на груди.
—А ты то прошлую ночь хорошо отметил. Прям разит от ароматов удовольствий!
—Ты так груба… Ревнуешь?
От улыбки ядовитой Иван не сдержался, вышел вперед, рукой отгораживая Марью.
—Как вы смеете так с ней говорить? Она не просто девушка вашего уровня, или выше, она ваша госпожа и управляет Кругом!
—Ванюш, не горячись так. Это черт, с чего уж него взять. Правила приличия ему после смерти неизвестны. Даже то, что после посещений Квартала Фиалок в Бэати нужно принять помыться.
—Я всю жизнь следовал правилам. — Людовик выпил содержимое бокала, пальцем убрал капли с губ. — Марьюшка, если я помоюсь, то только с тобой…
Марьюшка? Не слишком ли много этот покойник себе позволяет?! Иван сдвинул брови, оскалив зубы, и резко потянул Людовика на себя за волосы.
—Еще раз оскорбишь её — будешь иметь дело с моим мечом и колом в сердце!
Людовик посмотрел через плечо Ивана на Марью, а затем мягко коснулся его подбородка, проведя по мягкой коже.
—А может, окунемся все втроем?
—Людовик!
От грозного тона Марьи Ваня робко посмотрел на нее, а Людовик отпустил царевича все с той же улыбкой.
—Ладно, моя Госпожа. Видеть вы меня сейчас не жаждете, но тогда и новости из Бэати скажу позже.
Склонился он в поклоне и покинул зал. Не отпускало Ваню желание выдернуть ему рога, но рука Марьи, что лежала у него на плече дарила успокоение.
—Боюсь, мне нужно идти, мой Ванюша. Ворчу на Людовика, а сама не лучше — вся в пыли, крови и копоти. Могу позвать дворецкого, чтобы сопроводили тебя до покоев, либо можешь пойти со мной. Что выберешь?
Одна лишь мысль о том, чтобы увидеть Марью в одной лишь воде, пока золото её волос прилипало к наливным грудям, спускаясь по животу, заставляла Ивану улыбнуться и почувствовать жар щекочущих бабочек в животе и ниже.
—Пожалуй, я соглашусь на первое. — Он скромно отвел взгляд.
—Хорошо. Я прикажу подать обед через час. Пора и тебе отведать явств моих.
Марья встала на носочки, убрала волосы со щеки Ивана и легонько поцеловала, оставляя тонкий шлейф шафрана.
Как дошел до комнаты гостевой, Ваня не помнил. Весь путь держал он на щеке руку, словно думая, что отпусти — и теплота губ любимой Марьи Моревны исчезнет. Любимой воительницы, что на вид прекрасна и характером мила, а самое главное — любит его! Не оттолкнула из-за слез иль робости его. Расположившись на перине мягкой, Иван откинулся назад, задирая голову, не прекращая ощущать прилив крови к нижней части живота, а прикоснувшись еще раз к щеке, перевернулся на живот, обнимая себя. Лишь позже понял, что время поджимает — скоро обед у его любимой! Он подошел к сундуку, откинул крышку резную и очень удивился: доверху был наполнен разными одеждами. Правда, по меху смятому, можно понять, что давно никто не носил тут ничего. Достав кафтан длинный цвета серого, брюки, к концу сужающиеся, словно из кожи сделанные и куртку, принялся Иван переодеваться. На вид одежда словно подходила, а на самом деле — вела была. Но свободные рукава смотрелись словно крылья, а низ кафтана по бокам был подвязан.