— Кто это? – С дрожью спросил Мустафа, отступал, держась за рану.
— Оборотень. Из Нави.
Разбираться, почему этот неженка не знает в глаза главных врагов, времени не было. Выхватив меч принца, напрягла вторую руку и побежала на зверя, что опустился на передние лапы. Бросила в него шар огненный, но лишь шерсть чутка подпалила. Увернулся. Волк издал рык, выплюнул мясо из пасти и побежал на меня. И как только подбежал, так взвизгнул от боли – полоснула его по носу.
— А лезвие то остро… — Прошептала я, подбегая к оборотню и нанося еще один удар, разрезая его плоть возле печени.
«Черт!»
Волк завыл от боли, развернулся, побежал, отпрыгнул на задних лапах, передними намереваясь ударить, но получил огненный удар в брюхо.
— Нет! Никогда в не одержите победу!
От этого оборотень лишь сильнее напрягся. И бросился на меня!
Но наткнулся на лезвие меча. Я приподняла оружие, и то лишь глубже проникло в тело оборотня, который, лишь на мгновение показалось, посмотрел в мои глаза с мольбой о пощаде. И желанием жить. Как те воины, что лежали на берегу. И закатил глаза.
Тело зверя повисло на мече, и пришлось приложить усилий немало, чтобы удержать его. Резким движением я откинула его назад, отпустив меч. Оборотень упал на землю, раскидав лапы в сторону и повернув голову, слово живой. Резким движением я выдернула меч, оставляя больше крови на серой облезлой шубе.
— Серая! Сдери с него шкуру.
— А зачем? Для одеял она непригодна, как и для одежды…
— Выполняй приказ.
А я все смотрела на волка, сжимая меч Алахары. Подняла его и на блестящей красной глади увидела деву, у которой щеки подобно огню пылали. А глаза плясали огнем души.
Увидела ту, что впервые убила.
И никогда не хотела этого более делать.
Ни забирать души людей, ни убивать навийцев.
Это было.. Невыносимо больно. Смотреть на то, как только что живой истекает кровью от раны, что сделал именно ты.
Я стряхнула с лезвия кровь, подошла к принцу, наклонилась вперед, протянув оружие.
— Спасибо, что оружие послужило сегодня мне.
Мустафа лишь молча принял оружие.
Я подошла к глади воды, посмотрела в свое отражение, на одежде которого остались капли крови. Крови волколака. Чудовища из Нави. Неужели она приложила руку к этому? Всегда она лишь говорила об этом, но никогда не делала. Только зайцы и фазаны были ей уделом. Но не монстр, что мог убить. И она смогла. Хоть одного. Но уничтожить. Изжить с земли белой.
“Но сколько ещё придется убить, чтобы больше этого не делать?!” — Я взвыла, раскачалась и упала на колени, расплескав воду.
Я смогла, да. Но ради этого… Двадцать человек покинули свои семьи. Родных. Покинули навсегда. Молодые парни и девчушки. Молодые. Им было от шестнадцати лет. И все они погибли ради того… Ради чего? Чтобы она смогла убить одного единственного волколака!
— Ваша светлость, вы пойдете почтить их память? – Подошла Серая.
— Да, конечно…
Смахнув слезы с лица, встала, приняв помощь от Серой, и, увидев мельком подготовленные кострища, прикусила щеку.
— Расскажи мне о них. О каждом.
Они подошли к первому кострищу, где лежал парень без левой руки.
— Рычка. Пришел к нам из Озерки. Самый старший. 18 лет было. Славный малый был, вечно сказки маленьким рассказывал.
— Пускай сказы льются его на Лугах Зеленых.
Я коснулась веток, и те резко вспыхнули пламенем, что постепенно подбирался к телу.
— Щука. Она из «Варенья». Готовила вкусно, правда, иногда ингредиенты путала. Но кто же знает, может и кухаркой именитой была бы.
— Да пребудет её дар на Лугах.
Поленья загорелись.
— А что с этими?
Указала я взглядом на кострище, где лежали оторванные ноги и руки, тела, головы.
— Признаюсь, я не смогла определить, кто есть кто. Их тут около шести.
— Кто бы ни лежал на этой могиле, пусть они обретут покой на Зеленых Полях.
Коснулась я веток сухих, и огонь лепестками алыми обнял тела, из которых кровь до сих пор вытекала. Таких общих могил, братских, было еще три. И горели они, вовлекая в вечную радость в Прави братьев и сестер по оружию, поднимаясь дымом серым на фоне заката розово—фиолетового, что отражался в безмятежной глади воды.