—Возможно… —Буркнула Марья, а после сделала глоток. —Это прекрасно!
—А разве… Мы не будем использовать кружки или бокалы?
Марья и Иван переглянулись и рассмеялись.
—Раз неженка такой, иди сам все и принеси! Мы с Ваней — брат и сестра, болячек не боимся. А ты… Да, иди себе принеси кружку!
Мустафа хотел возразить, но под взглядом глаз красных, что под пляской огней сияли, словно рубины, оставил свое мнение и вышел.
—Марья, я все понимаю… —Иван сделал глоток. — Ты, мягко говоря, не любишь политику Алахары. Но что сделал Мустафа для этого? Ты и так вспыльчива, а с ним мне всегда кажется, что ты готова его испепелить. Желательно два раза.
Марья вздохнула, медленно поднесла бутылку и медленно выпила сладко—горькую жидкость.
—Он ничего не сделал для того, чтобы предотвратить это. Но… — Она сжала горлышко так крепко, что ногти заскрипели по гладкой стеклянной поверхности. — Мы переспали с ним. Прошлой ночью…
—Марья…
—Ничего не говори, Вань. Я помню ту ночь отчетливо, так как не под вином это было сделано. Я этого хотела... Оттого больнее и неприятнее, что вместо того, чтобы сражаться со злом — я прониклась к нему. И полюбила. Хоть этот… каменный принц мне и противен, но у него хватило ума довериться мне, чтобы понять, что я его единственный шанс на победу за трон Алахары.
Ваня приобнял сестру за плечо.
—Ну, мы в этом похожи. Влюбились в фиг пойми кого...
—Вот меня с собою не сравнивай! Я то это сделала, зная человека несколько лет... А ты… Иван—дурак, короче!
Засмеялся Ваня, да положил голову на плечо сестринское.
—Марьяшка—Дурашка!
А Марья лишь обняла его и прижала к себе.
—Не хочу мешать вам. — Мустафа вернулся, но с некоторыми изменениями во внешности: его белоснежные длинные волосы, что до этого ниспадали до середины живота, теперь был собраны в высокий пучок. — Но и мне хотелось бы испробовать вина из Бэати.
—Ну и пожалуйста! —Фыркнула Марья, намеренно делая большой глоток вина, что капли стекли с уголков губ. —А я пойду! Не хочу видеть лицо твое пр… Призренное!
Она встала, остановила взгляд на Мустафе, но как почувствовала румянец на щеках, вышла и громко хлопнула дверью.
—Вот она, огненная Царевна Белогорья… — С улыбкой на губах протянул Принц. — До чего же красива. Даже когда злится, она так забавно морщит носик! Замечал когда-нибудь, Вань?
—Обычно, когда она злится, то кидает огненные шары. А тут она скорее бесится с себя.
—Уверен?
—Кто может её знать лучше, чем родной брат?
—Которого она не видела два года.
—Ой, молчи, а. Ты ничего не сделал, чтобы помочь ей.
Мустафа вздохнул и сделал глоток вина из бутылки.
—Я теперь изгой в семье. Когда отец отправил меня в Западную Алахару в качестве наместника, то планировалось, что когда я найду себе жену, то вместе с ней перееду в Восточную Алахару. Ну, или перееду, когда мой брат жену найдет. Но не предполагал отец, что я восстану против него. Конечно, будь он более занят политикой, заметил, что уже два года я тренирую воинов. Но когда Марья Моревна стала собирать девиц с моей земли — то понял, что надо действовать. Хотел изначально напасть на неё, но когда оказался в Бубаститсе и увидел, как женщину, что защищала собою двух маленьких девочек лет пяти, били деревянными досками с торчащими гвоздями, то единственное, что сделал — отрубил им головы. Но вместо восхищения, в глазах детей увидел страх, а женщина произнесла, дрожа от страха: “Теперь вы и мужчин убиваете…” Теперь? Я не убивал, я хотел защитить… Но прежде, чем я успел что-либо сказать, их уже и след простыл. А вокруг были неодобрительные взгляды мужчин и визги женщин. Защитить их я не смог. Я так лишь усугубил ситуацию. Поэтому, я решил действовать не как воин, а как господин, Хозяин Земель, Младший Сын Алахары. Знаешь ли ты, что сейчас за избиение женщин я самолично отрезаю у мужчин то, что их и делает мужчинами? Но это не помогло — женщин все равно избивали. Тогда-то Марья и пришла со своим войском девиц-богатырш, да решила напасть на Восточную Алахару.
“С тобой или без — но я освобожу женщин от влияния Фараона Ибрахима. Пусть я не являюсь твоей женой — но власти твоего отца я лишу. Пусть стану преступницей — но ни одна женщина не умрет на холодной земле!” —Вот что она тогда сказала. И знаешь, если бы на её был кто другой- то казнил бы немедленно. Но она не дала и сказать и слова, как развернулась и кинула огненный шар в воина, что явно пускал слюни на неё. И я вышел. Над вонами, близ Анубиса трепетали два флага: мой — пылающий золотой меч и Марьин — пылающая огненная змея. А затем и третий — роза в воде. Напротив флагов с изображениями огненного щита — знаком Надждаджи и четырех скрещенных мечей — знаком Круга.