—Ох, я так долго проспала, что маменька дала приказ ставни мне раскрыть? — Пробубнила Царевна, к окну подходя. Хотела было шторы задвинуть, как увидела фигуру в плаще, из-под которого коса рыжая торчала.
—Марья, стой! Чего удумала?!
Остановилась сестрица младшенькая, да глаза недовольно закатила.
—Не была бы ты старшей — в жизни бы не послушалась! Спускайся. Или во всеуслышание отчитать хочешь?
Взмахнула Ольга рукою, да вмиг подхватил её воздуха поток и на землю поставил.
—Могла бы не выделываться. Лестница есть.
—Пока бы я шла, ты бы уже сбежала. Знаю я тебя. Так куда ты собралась? Маменька с папенькой не для того наказали нам неделю дома сидеть.
—Скука сожрет в комнате как тесто томиться! Пусти, сестрица. Наджджа уж ждет меня.
Поняла уж Ольга, отчего сестра взволнованна, да красна, как рак... Взяла она Марью за руку, да потащила к терему.
—Что ты творишь? Пусти же! — Отчаянно пыталась вырваться Марья, что аж кожа побелела.
—А сама ты в дом не пойдешь. А наказ родительский надобно исполнять!
—Нет, прошу тебя! —Почти заскулила Марья, слезы сдерживая. — Если не приду на пристань, то Наджджа больше не напишет! Как подумаю об…
—С ума сошла по пристани одна шастать?! Не знаешь, что мужики тамошние под вином творят? Тем более не пущу!
И как не вырывалась Марья, удалось Ольге её в комнату затащить, а ключ с собой забрать.
“Дура ты бессердечная! Никогда ты любви не познаешь!” — кричала Марья, истерично по двери колотя.
Медленно и мучительно Ольга расклеила сырые ресницы. Этот сон… Вернее, воспоминания вот уже четыре года терзает душу. Именно с того дня Ольга и Марья стали дальше друг от друга, чем враги смертельные. Наджджа действительно тогда перестал писать, из-за чего Марья едва не сожгла леса, пытаясь унять боль в сердце.
—Госпожа Шицзы Синьхуа, —донесся голос служанки за дверью. — Через четыре часа начнется казнь Шицзы Вейшенга Куана. Нам необходимо подготовить вас.
—Да, конечно… Принесите мне завтрак и подберите платье!
Стоило служанке отойти, Ольга встала с низкой кровати, которая не доставала до пола только благодаря чугунному камину под ней, присела за стол, выдвинула ящик небольшой резной шкатулки. И в обилии украшений в основном из золота, она достала погнутую темную металлическую шпильку с лотосом из хрусталя, некогда сверкающего всеми цветами радуги.
—Вы желаете использовать её сегодня? — Служанка поставила поднос рядом с рукой госпожи. — Никогда не видела её…
— Нет, Мао… —Ольга вложила шпильку в ладонь, и, грустно улыбнувшись, отложила в сторону. — Я задолжала её.
— Ясно. — Мао протянула госпоже тарелку с рисом, а после взяла расческу и принялась приглаживать длинные темные волосы, стараясь не рвать их. — Вам как обычно прическу сделать? Или что-то особенное?
“Словно этот день радостный, что ему нужна подобающая прическа…”—Усмехнулась про себя Ольга.
—Да. Будь добра собери все мои волосы и затяни на затылке. И еще… Не напомнишь ли, какую корону подарил Император в день моей свадьбы с Бужубафэнем?
— Вы про золотую диадему, которую когда-то носила Царица Венлинг? Ох, конечно помню! Говорят, Император сам переплавил её из золотой шпильки, что когда-то подарил госпоже, отчего и металла почти не видно. А изумруды, рубины и бриллианты были выкуплены почти за все деньги, что были у еще тогда Шицзы Юйлуна!
— Подбери костюм под неё.
—Госпожа, неужели мне будет дозволено коснуться её? Это огромная честь! А как же ваш супруг?
—Он… —Ольга опустила взгляд и сжала ночное платье. — Пошел прощаться со своим другом. И думаю, до самой его смерти будет с ним
Мучить Мао допросами больше госпожу свою не стала. А как та трапезничать закончила, то начала волосы укладывать, пока другая девушка, что платье до этого принесла, рисовала кистями по лицу Ольги. Красная, словно закат в дни теплые помада, подведенные резницы сурьмою, да чуть подбеленная кожа. А после надели на неё желтое платье в серебрянной вышивкой дракона.
— Это платье… — Взглянула Ольга в зеркало, поправляя рукава. — Подарок от Императора?
Ничего не ответили служанки. Но Ольга поняла их ответ и без слов: только Император имел право распоряжаться изображением власти и силы — драконом. И одежду с его символом носят только по его воле.