Со стоном она поднялась и приложила руку ко лбу…
—Ничего, братец… Вспомнилось мне, как мы с Ливеем смотрели ткани для наших свадебных костюмов… Ты знал, что в Куан Ли они парные, и как у нас, красного цвета? А еще, считается, что если жених поможет на вуали цветы вышить, то жить молодоженам сто лет? Он, кажется, цветов пять вышил…
Иван прижал Ольгу к себе, а на кафтане его темное пятно появилось. И с каждой секундой все больше становилось.
—Я не могу.. Каждый раз, как глаза закрываю, так вижу его… Я хочу, пытаюсь отпустить его, но слаба… Я же видела, как ветер забирает его, сама это сделала! Так почему я не верю?
—Олюшка… —Иван уткнулся носом в её волосы. — Прошу, не забывай, что у тебя есть и мы. А еще тот парень, Бужубафэнь. Он тоже неплох, понравился мне. Я не знаю, через что ты прошла, но и давить на тебя не буду, только попрошу об одном: помни, что мы любим тебя.
—Ты прав, Иван. — Хмыгнула Ольга. — Будь по—твоему…
—Ну и отлично! —Он помог сестре подняться. — Пойдемте вниз? Там такой вкусный чай!
—С каких пор тебе нравятся отвары из трав?
Сидели они, болтали, байки друг другу рассказывали, про приключения, да встречи новые. Только Ольга почти что молчала, тихо чай отпивала.
—А чего наша наследница Куан Ли молчит, словно воды в рот набрала?
—Потому что я пью чай, Людовик.
—Ладно, как скажете. Я то уж грешным делом подумал, что вы про женишка вспоминаете. Точнее, про женихов.
—Людовик! Отстань от Ольги! — Выпалила Анна, громко поставила на стул кружку. — Ей и так плохо!
—Вы бы так про своего мужа думали, Принцесса.
—Людовик! — Марья уже подготовила шарик огненный.
—Пусть он говорит, сестренка.
—Ура, мне дадут слово. Честно говоря, Ваше Высочество, вы как дите малое: обижаетесь без повода явного! Я всю жизнь по пятам Принца Фиакра хожу, а ничего страшного за ним не наблюдаю.
—Может, для тебя, измена и нормальна, но для меня…
—Измена? Ах, вы про те поцелуйчики и ужимки с светскими дамами? Боюсь, тут в Бэати уж давно так велось, что о понятии “верности” знали только святые, и то, верны они были только лишь вере. А потому, для Фиакра это было нормой. К тому же его отец так себя вел.
—Король Мишэль?
—Он самый. Именно так он свою будущую жену и привлек. Но, прежде, чем вы станете его обвинять, стоить вам знать, что после свадьбы Мишэль ублажал лишь свою супругу. Что и собирался сделать Фиакр…
— Так значит…
— У вас с ним была брачная ночь?
Анна смущенно отвела глаза.
—А я то думаю, отчего он на нервах весь… Но опустим… У нас есть такое выражение “il faut vivre à Beaty comme à Beaty” — “В Бэати надо жить так, как живут в Бэати”. Надеюсь, объяснять не надо, что оно значит?
—Но увы, в Бэати теперь живут по—другому: дам нельзя унижать, а лишь боготворить и ублажать, а измена считается нарушением закона. Напомните, кто эти законы ввел?
—Фиакр…
—Он изменил Бэати, меняет до сих пор. И все потому, что хочет заслужить прощенье ваше. Но вы даже отказываете ему во встречах!
—Но он.. Обвинил меня в измене! Да и с кем! С его отцом! И помню, как во время нашей ночи он трогал меня то за живот, то за бедра…
—Ну, об этом его вы сами спросите. А про измену.. Вот скажите, что вы чувствовали, когда он не приходил к вам? Думалось ли вам, что он с другой девицей?
—Да…
—А он что должен думать, когда на их общих встречах его возлюбленная ходит непонятно где?
—Но это не повод других девушек в этот момент обнимать!
—А чем ему ещё заниматься, пока в голове картина того, как вы другого целуете?
Анна хотела возразить, но так и осталась с открытым ртом.
—Впрочем, можете и дальше его изменщиком считать… Может, сейчас он кого-то ублажает, откуда мне знать? Я лишь его друг. И хорошо его знаю, что он сделает все, чтобы скрыть свои грехи. Введет такие законы, чтобы его не зачли распутником, а сам будет поддаваться греху на священном алтаре.
Глава 8 "Море пенится, море бунтуется..."
—Кощеюшка… — Марья обняла Кощея и опустила руки на его грудь быстро барабаня по бархатной, чуть теплой коже. От этого с уст мужчины вздох сорвался, перетекая в стон. — Ну разве тебе не по нраву, что я тут, с тобой, а не в подвале?