—А не пойдут ли слухи? Одно дело дома, там свои все, а это чужое место…
—Не все ли равно? Пошепчутся — а через день другую новость найдут. Да и к тому же, Бал — отличный рассадник слухов, и о попрошайке—Ваньке все забудут.
—Ээээ… Это грубовато было, ну, ладно. А сама, в Клерон.. Как его там… Эээ.. В замок свой поедешь? Ну, не только свой, но и Фиакра…
—Да. Фиакр уже несколько недель не ночует там, его видят в этом замке, а потому, если не считать слуг, я одна. времени вместе мы мало проводили, так что..
Горько вздохнула Анна, но лицо её осветила улыбка.
—Может, я с тобой поеду и там суету наведу?
—Ага, а потом впопыхах переодеваться будешь! Как на пире в честь своего же дня рождения!
Анна засмеялась, да так, что слезы брызнули.
—Все, иди уже! Если что зови слуг или стражу.
—Каак скажешь, Принцесса!
Отвесив поклон глубокий, Иван развернулся на пятках и к двери побежал. Анна же кучеру отдала приказ довести до Клермон -Феррана. Залезла в карету и…
—Черт! —Марья поймала яблочко, что уже все почернело. — И дня не прошло! Магия яблочек зависит от темной силы. А её резко поубавилось… Неужели…
Она подошла к окну с решеткой.
—Псиной не воняет. Мертвой рыбой тоже… —На лице появился оскал. — Оу, Коща, решил ударить всей силушкою? Прекрасно. Ах, жаль только, что яблочек будет маловато сегодня. Но, надеюсь, Я ничего не пропущу!
Анна зашла в парадную Клермон-Феррана. Дневные лучи зеленым светом падали на пол сквозь шторы. Мебель была чиста, но чувство было, словно её создали совсем недавно и ни разу не садились на кресла возле камина, не лежали на софе близ окна, не брали книг с книжной полки.Литые узоры цветов, золотые статуэтки, позолоченные рамы картин были покрыты едва заметным слоем пыли, а вместо аромата цветов ощущалась духота и сухость.
—Не так я представляла свой дом… —Едва не плача, она поджала губы, ибо расплакаться могла. — Я думала.. Меня ждет нежность.. Забота.. Любовь.. На диване бы мы с тобой обнимались вечерами тёмными.. Я…— По лице скатилась слеза, пощипывая кожу на щеках пылающих. — Я так долго мечтала об этом. С тех самых пор, как спас ты меня…
Помнишь, тогда еще небо серое было, как дым огненный, а солнце не проглядывалось. Лишь желтая точка висела. Под теремом, под башней, где решила поселится, все время народ собирался, фокусы показывали, скоморохи скакали, медведи танцевали.. Но это было так серо все. Как сейчас помню, я руки вытянула по подоконнику, голову на ладони положила, да так и сидела днями, а ночами так и спала. Кусок в горло не лез, лишь изредка воду я пила. Маменька с папенькой не знали, что со мною было, а брат и сестрица старшенькие не подходили. Боялись. Я тогда их сильно не любила. К ним что маменька с папенькой, что учителя, что слуги, что гости приезжие — все к ним подходили! А я? Меня словно не было! Никто не подходил! Не спрашивал! Да, признаюсь, тогда я специально драки устраивала! А потом на горохе до утра стояла… Но все же, хоть как—то узнавали, что я тоже есть!
Но когда листва сменила окрас на рыжие тона, а вскоре не росою покрывалась трава, а утренним инеем, на душе, где—то тут, в груди стало так..Пусто. И от этого больно, словно булыжник своим массивом изнутри разрывал все. Мне так одиноко стало. Выпросила комнату в башне отдельной, где ближе я могла звездочки—огоньки рассмотреть. Знаешь, я всегда хотела увидеть искру, что с белым шлейфом пронзает небо краткой вспышкой. И тогда, едва прохладным рассветом, когда солнце поднимало розовую пелену, там, где едва была различима синева ночи, на мгновение, но я видела звезду.
И загадала того, кто будет любить меня.
А утром небо затянуло черными тучами, скрыв золото солнца. И от этого легче стало — зеваки перестали орать под окнами. Но в тоже время пропала искра внутри. И когда я уж хотела затянуть шторы, то увидела, как вдали скачет всадник на белогривом коне. Это был ты, Фиакр. До сих пор помню, как развивались твои волосы, до этого длиною всего до середины спины, но это не умоляло их блеска и сияния, что усиливали малость солнца в тот день. И так я засмотрелась на тебя, что не заметила, как ты уже стоял внизу и улыбался.
—И что за красавица в башне томиться?
И сердцо в тот момент замерло! Это было мне? Жар залил впалые щеки, а пальцы, больше похожие на крючки, прижались к губам.