Старшему сыну текущего ярла, Эйрику, было позволено идти вровень и нести знамя Лердвингов — ещё одна пощёчина от ярла своему народу и своему клану. Эйрик даже в свои двадцать два года был по прежнему безбородый, а к тому же большеглазый и с круглым, практически детским лицом, усыпанным веснушками. И если сам Торлейф был хоть и толстым, но крепким, и черты воина в нём если и нельзя было заметить, то можно было хотя бы угадать, то старший сын его был просто ломтём сала на нелепых ножках. Ярко-рыжие кудрявые волосы да похожая на бочку фигура — вот и всё, чем походил он на своего отца. Он не был ещё назван вторым именем и цепь нёс лишь о десяти звеньях — едва ли честно заслужил хоть одно из них, да и этого количества мало для знаменосца. Но вышагивал он гордо, так, словно имел и права, и заслуги, и видно было, как многим достойным людям корёжит лица это зрелище. Но никто, может, и не предал бы этому большого значения, если бы по левую руку от Торлейфа не шагал сам Ондмар Стародуб.
Высокий, могучий, под стать своему названному имени, носил он густую смолисто-чёрную бороду, которую к сорока годам до сих пор не посмела тронуть седина — белыми у легендарного воина стали лишь виски. Он выглядел живым напоминанием того, как должен выглядеть настоящий правитель или хотя бы тот, кого он назвал своим поверенным. И если про Вэндаля Златовласого говорили, что спрятанная его цепь может быть длиннее ярловой, то с цепью Ондмара сомнений быть не могло и обёрнутая вокруг могучей шеи, груди и пояса бесчисленное множество раз, она все равно волочилась за ним по земле с угрожающим шелестом. Герой великого эпоса, сошедший к простым людям — такое впечатление он производил на людей и своим видом, и своими поступками. Легенда.
Даже слепой бы сказал, что ясно видит достойного, и в любой момент прославленный Ондмар Стародуб мог потребовать место ярла по праву, а сотни голосов поднялись бы на его стороне, и тысячи мечей со всего Восточного Берега укрепили бы эти голоса, если потребуется. Но он молчал; голоса и мечи оставались в покое. Ондмар как будто и не искал другой доли, и явившись однажды в Бринхейм без объяснения причин, год за годом оставался Носителем Щита в их захолустье. Он же был и причиной, почему традиция Суда Поединком, которую действительно на всем Севере любят больше всего на свете, в Бринхейме практически сошла на нет. Оспаривая слова Торлейфа в поединке, любой желающий выходил биться не против ярла, но против Носителя Щита. И Ондмар, в отличие от Вендаля, не играл с добычей, в первые же мгновения разрывая врага в клочья. Риг спросил как-то у Кнута, смог бы тот победить самого Ондмара и Кнут ответил с улыбкой, что этого великого воина победит только время, но и в этом нельзя быть полностью уверенным. Такой вот человек шёл рядом с Торлейфом Золотым, не заслужив чести нести знамя.
Замыкала шествие дюжина лучших воинов ярла, составляющая его малую дружину, но более того ничем не примечательные, за одним очевидным исключением. Настоящий шаулирский воин с мертвецки бледной кожей скромно шёл самым последним, держа копье на плече и низко склонив голову в широкополой соломенной шляпе, из-за чего было не увидеть его лица. Впрочем, за три года, что шаур провёл здесь, каждый желающий уже успел изловчиться и заглянул под эту шляпу, чтобы увидеть плотную серую повязку, закрывающую бледнокожему глаза.
Все слышали про лишённый зрения и низкорослый народ с Шаулира, но все же чудно было вживую видеть, как незрячий уверенно бредёт среди зрячих. Одет он был в свои бесформенные, невзрачно-серые одежды, весьма тонкие и лёгкие на вид, однако неизменные на нем даже в самые лютые морозы, и ноги его тоже как всегда были босы, оставляли на снегу неглубокие следы. У железного императора, говорят, было две сотни таких слепых воинов, и не меньшее число было у Пророка мёртвого бога на далёком юге, но даже один такой наёмник внушал уважение и служил демонстрацией богатства. Отец Рига и Кнута, во всяком случае, в своё время на услуги шауров не тратился, вместо этого покупая сталь и корабельную древесину — сложно представить более наглядной разницы между двумя правителями, прошлым и нынешним.
За исключением Ондмара Стародуба и шаура, вся прочая малая дружина ярла разодета была ему под стать, лишь формально сохраняя достоинство скромности и непритязательности. На деле же они без всякого стеснения красовались богатством, нажитым под его широким крылом, словно богатые одежды были шрамами или трудовыми мозолями. Стоит ли говорить, больше половины из них и воинами были в лучшем случае посредственными: в последние три года малую дружину в Бринхейме набирали не по крепости руки, а по важности рода и по количеству монет у них в сундуках. Благо, что ещё не по женскому имени и миловидности лица.