Арбалеты же — оружие Последней Стражи. Видимо, этим и заслужил иноземец Робин своё место за длинным столом. Советы, знания, подготовка людей.
Большие деньги были потрачены ярлом, чтобы защититься от своей дочери. Готовиться он начал ещё годы назад.
Кэрита отвернулась от брата, как и от всех остальных, и можно было лишь догадываться, о чем она думает. Морок её окончательно спал, и Риг видел теперь её настоящую, почти не изменившуюся со времён их детства. Болезненно худая, нескладная девушка, на которой любая одежда смотрится как на огородном пугале. Бесконечно одинокая.
— Ты можешь говорить, — сказал Торлейф, тяжело дыша и утирая бороду от натёкшей слюны. — Но не равняй свой голос с голосом достойного человека. Ты бессмертная, возвышенная мудрой волей Всеотца над нами так же, как возвышаются горы, моря или небо. Мы слышим голос неба во время грозы и голос моря во времена шторма, но мы не следуем их воле, как и не следуем за Поганой Дюжиной и их отпрысками. Ты не одна из нас, Кэрита. Но ты можешь говорить, и мы будем слушать.
С этими словами он бросил ей красный платок. Она не стала его ловить, но длинная полоска ткани едва ли не сама себя повязала на её изящной шее, дополняя изысканный наряд бессмертной, подчеркивая её утонченную красоту.
— Но это будет твой голос, Кэрита. Не эхо моего голоса и тем более не хор ушедших героев, что всегда следует за тобой и который зовётся магией. Только ты.
Она раздумывала недолго и уже через пару мгновений все вокруг изменилось. В мире не стало больше красок, он не стал громче или насыщеннее, он, в общем-то, никак зримо и не изменился, но как будто бы расцвёл из замёрзшего бутона. Мир вокруг стал просто больше, в то время как сама Кэрита стала меньше.
Гораздо меньше.
Она говорила, но в конце площади Риг не мог расслышать её голоса, и хоть стояла она с подобающей статью, была в тот момент лишь человеком. Женщиной. Она говорила, и люди слушали с уважением, даже те, кто стоял далеко и не мог разобрать её слов, но Риг не сомневался — когда она умолкнет, толпа продолжала молчать в ответ.
— У вашего народа интересные традиции, — сказал на железном языке Браудер, не обращаясь как будто бы ни к кому конкретно и глядя вперёд. — Только на севере слова женщины, что способна силой своего желания заморозить кровь в твоих жилах, стоят меньше, чем слово трактирщика.
Риг не ответил, слегка повернул голову вправо. Там, всего в паре шагов от них, прячась за шатающейся фигурой бродяги Стрика, стоял Бешеный Нос. Он с великим и, на вкус Рига, несколько преувеличенным вниманием слушал обрывки долетавших до них слов бессмертной, хотя очевидно не мог толком ничего расслышать. Дикарь с Белого Края не смотрел в их сторону, но слышать ему всё же это не помешает.
— Не беспокойся на его счёт, — успокоил его осторожность Безземельный Король. — Ни один человек на этой площади не сможет нас услышать, даже если приложит ухо к твоей щеке. Говори свободно.
Вернув свой взгляд к Каменным Ступеням и брату, что воплощённым спокойствием стоял почти на самой их вершине, пока внизу решалась его судьба, Риг ответил, но голос, вопреки заверениям Безземельного Короля, предпочёл сохранить тихим:
— Люди запомнят уже только то, что я стоял рядом с вами, а губы мои двигались. В итоге это обернётся далеко не в мою пользу.
— Твой брат в любую минуту испустит свой последний вздох, в то время как сам ты выглядишь немногим лучше нищего. Я также готов держать спор на то, что ты будешь отправлен вслед за братом ещё до того, как растает последний снег, просто на всякий случай. Не думаю, что тебе осталось много что терять.
— У меня есть имя. И честь моей семьи.
— У тебя есть имя, — медленно повторил глава наёмником, словно пробуя эти слова на вкус. — Должно быть действительно хорошее, раз ты им так дорожишь. Истинный сын севера.
— Вы так говорите, словно это что-то плохое.
— С именами есть одна сложность, и тут я говорю из опыта — сами по себе они ничего не стоят. А слова мальчика ничего не стоят вдвойне.
— Я не мальчик. Я видел шестнадцать зим, и цепь моя началась.
— И это всё, что ты знаешь о себе: свои возраст да то, что чужие люди выдали тебе кусочек металла? Что ж, это обман, и тебя обманули.
Больше прочих Риг не любил уроки философии. Вэндаль так мог издеваться над ним часами, заставляя отвечать на простые с виду вопросы вроде «кто ты такой?» или «чего ты хочешь?», отметая все возможные ответы как недостаточные. Это всегда так раздражало. Это раздражает до сих пор.
— Легко называть чужие ответы неправильными.
— Только когда ответ действительно неправильный. Стать взрослым не значит дожить до какого-то возраста, получить звено цепи, свой первый топор, жену, надел земли, шрам, титул или любой другой символ.