— Мерзавец, — пробурчал Элоф. — Падаль бесчестная.
Риг предпочёл промолчать. Он смотрел на плешивую голову старика, на его опущенный щит, на его глаза, совсем не следящие за молодым воином. Это был хороший момент, удачный для второй, новой части плана. Вытянуть отцовский топор из петли, замахнутся, ударить.
Убить.
Это не выглядело трудной задачей, если думать об этих действиях по отдельности. Или если не думать о них вообще. Набрать в грудь воздуха и сделать разом, быстро, одним рывком, как в воду прыгнуть с высокой скалы.
Сделав глубокий вдох, Риг потянулся к своему топору.
Выхватил, замахнулся.
Ударил, но лезвие рассекло лишь воздух. Риг сделал неуклюжий шаг вперёд, прежде чем железная кромка щита Элофа врезалась в его лицо — боль была сильной, но настолько неожиданной, что ощущалась как будто бы не в полной мере. Бухнувшись на землю спиной, Риг успел лишь поднять гудящую голову, прежде чем получил второй удар, на этот раз каблуком сапога по лбу, и крепко приложился затылком о каменистую землю.
— Ты нас обоих в очень непростое положение поставил, сын Бъёрга, — голос старика был спокойный, даже холодный, словно не человек слова произнёс, а кромка льда прохрустела. — Обязательно было доводить до такого? Отпусти топор.
Риг упрямо сжал своё оружие крепче. После подкупа и попытки убийства семейное имя не замараешь такой мелочью, как брошенное оружие, смысла в упрямстве не было. Но время разумных поступков закончилось две недели назад. Риг с трудом осмысливал происходящее: и то, что он сделал, или, точнее, попытался сделать, и то, к чему это приведёт остатки их семьи. Мелькнула даже мысль, что ярл не упустит такого шанса, отправит их всех умирать в объятия вечной зимы, на Белый Край — от этого стало по-настоящему страшно.
— Я сказал отпустить.
Элоф с силой наступил Ригу каблуком сапога прямо на руку, и от резкой боли тот всё же выронил оружие. Старик наклонился, ногой придавив Рига к холодной и твёрдой земле, забрал выпавшее оружие.
— Отдай! Это моё! — сказал Риг и мигом устыдился того, как по-детски это прозвучало.
Попытался встать, но нога бывалого воина прижимала его крепко. Обхватил грязный сапог обеими руками, попытался сдвинуть, и всё равно не вышло, Элоф лишь усилил давление, стало тяжело дышать. Попытался сбить ногу ударом кулака — бесполезно, слишком мало силы в руке без мозолей, и лёжа нет возможности хорошо замахнуться.
Медленный вдох.
Сила — это масса объекта, дважды умноженная на скорость, с которой этот объект двигается. Эффективнее всего силу удара можно увеличить, если бить быстрее, но наносить удар по ноге Элофа с большей скоростью у Рига не получится при всём желании. Можно попробовать увеличить вес самого удара. Правая рука быстро обшарила землю: грязь, лёд, сухие щепки, склизкая гниль, рыхлый мокрый снег. Камень. Обхватил, ударил как мог быстро — и сапог Элофа соскочил с груди, дал возможность подняться. А на севере ещё говорят, что многие знания — лишь замёрзшая вода в голове. И в бою может помочь, если…
Ещё один удар кромкой щита. Риг почувствовал, как тёплая кровь стекает по лицу.
— Глупец. Твой отец всегда с такой широкой улыбкой говорил про твои успехи, умным человеком тебя считал, называл своим преемником. И что в итоге? Обычный мальчишка. Пустая гордость, детские обиды.
— Только они у меня и остались, — Риг бросил попытки подняться, смиренно лёг в грязь. — Спасибо щедрости нового ярла. Но и этого ему было мало, теперь он хочет ещё и жизнь моего брата забрать. Что умного с этим можно сделать?
Элоф вздохнул.
— Преклонить колено, мальчик, вот что ты можешь сделать. Усмирить свою гордость и просто показать смирение перед тем, как сложилась твоя судьба.
— Как это сделал ты?
— Как сделали все. Лишь вы с братом уже три года упрямитесь, и вот куда это вас привело. На Позорную Скалу.
— А сам-то ты где, старик? — Риг заставил себя усмехнуться. — Променял свою цепь на монеты, преклонил колено, все сделал по уму, но я смотрю на тебя, смотрю кругом, и вот он ты, на Позорной Скале.
— Не играй со мной словами, парень, это другое. Я не преступал закон.
— Как и человек, что уже две недели гниёт за решёткой в этом срубе позади тебя. Он лишь сделал то, что сделал бы каждый, и все вокруг это знают. Но никто и слова не сказал против.
Старый воин опустил щит, сделал шаг назад. Риг приподнялся на руках, замер на мгновение, ожидая удара, а когда его не последовало, сел и грустно усмехнулся. Подняв голову, он посмотрел туда, где в ночной темноте пряталось лицо Элофа Солёного. Старик молчал и, хоть это молчание и действовало Ригу на нервы, он не пытался его прервать, лишь продолжал держать голову поднятой. А потом он услышал, как упал в грязь его топор.