- До-сви-дань-я! – прокричала она. – Не забудь пригласить нас на свадьбу!
Фустиан выпрямился и поехал вперед. «Тысяча чертей! – воскликнул он про себя. – Почему она такая веселая? Можно подумать, она рада, что я уезжаю». Мысль, что кто-то может быть рад избавиться от него, была ему настолько неприятна, что он тут же отогнал ее прочь. «Какое мне дело до нее и ее носа, - подумал он. – Ха! Я же еду свататься к принцессе Люсинде, прекраснейшей девушке в мире. А я – самый красивый в мире юноша, так что она обязательно в меня влюбится. Какое мне дело до того, что думает Фелисити?»
Так он размышлял по дороге. А тем временем королевский отряд догнал его, и дальше до границы королевства они ехали вместе.
Во дворец Люсинлы Фустиан прибыл, когда начало смеркаться. Встречали его торжественно и очень пышно. Принц с удовлетворением отметил, что он-таки произвел впечатление на собравшихся. Когда же его представили принцессе Люсинде, он еще больше возгордился, поскольку она действительно была красавицей из красавиц. Описать ее красоту было просто невозможно! Все в ней было совершенно, от черных кудрявых волос до стройных ножек с изящными ступнями. Не теряя ни секунды, Фустиан преклонил перед ней колено и попросил ее руки и сердца.
Принцесса, на которую прекрасный облик Фустиана тоже произвел сильное впечатление, сразу ответил согласием. Они обручились, и весь дворец еще долго радовался этому событию.
Свадьбу решили сыграть через месяц, и все это время Фустиан должен был оставаться во дворце, чтобы они с Люсиндой лучше узнали друг друга.
Первую неделю Фустиан чувствовал себя не только самым счастливым, но и самым везучим человеком в мире. Правда, Люсинда мало разговаривала – ну так что с того? Зато она не болтала дни напролет, как одна его знакомая длинноносая принцесса, и никогда, никогда над ним не смеялась. Со своей стороны он тоже был любезен и обходителен и охотно выполнял все капризы своей избранницы, хотя ему и приходилось делать над собой некоторые усилия.
Но вот настало утро, когда Фустиан почувствовал, что больше не в силах вести себя по-прежнему – безукоризненно любезно, что стоит ему пробыть вместе с Люсиндой еще хотя бы день, не делая ничего, кроме ухаживания и обхаживания, и что-то в нем надломится. Поэтому, встретив принцессу, он обратился к ней со следующими словами:
- Прекраснейшая Люсинда, взгляни: день сегодня почти столь же прекрасен, как ты сама. Почему бы нам не сесть на лошадей и не отправиться на пикник?
- Терпеть не могу ездить верхом, - ответила Люсинда. – От этого становятся уродливыми икры ног. И пикники я терпеть не могу. От бутербродов с крутыми яйцами портится цвет лица.
Ничего подобного Фустиан еще не слыхивал. Однако он решил быть покладистым:
- Хорошо. Давай тогда погуляем, - предложил он.
- Гулять?! Пешком?! – в ужасе воскликнула Люсинда. – Я никогда не хожу пешком. Ведь ходьба может испортить ступни.
- Ну ладно. А как насчет тенниса?
- Теннис! Честное слово, Фустиан, надо же думать, что говоришь. Что будет с моими руками? Которые, по твоим же словам, напоминают лепестки розы! Ты хочешь, чтобы на них появились мозоли?
- Нет-нет, Люсинда. Конечно, я не подумал. Но чем бы ты хотела заняться?
- Наверное, было бы неплохо, если б ты еще раз попробовал меня нарисовать. Я сегодня уложила волосы немного по-другому. Разве ты не заметил? Если ты будешь рисовать меня в профиль, у тебя лучше выйдут утонченные линии моего носа.
При слове «нос» у принца в голове промелькнуло совсем иное лицо – с длинным носом, веселыми голубыми глазами и ослепительной улыбкой. Но видение тут же исчезло.
- Конечно, дорогая, для меня это лучше всего, ведь я могу смотреть на тебя сколько угодно. Боюсь только, тебе надоест позировать.
Вот такие разговоры Люсинда любила. А эти пикники, верховая езда, теннис и тому подобное – не для нее. Пусть лучше Фустиан постоянно говорит о ней и ее несравненной красоте, и все будет в порядке.
Фустиан пошел за красками, но при этом у него вырвался вздох сожаления. Эта попытка нарисовать Люсинду была уже седьмой, и все они заканчивались, к его собственному удивлению, не очень удачно. Так прошел и тот день. Люсинда позировала с радостью, поворачиваясь то одним боком, то другим, то поднимая, то опуская голову, одним словом, с охотой выполняла все команды Фустиана, если только они касались ее самой и ее красоты.
Но с этого дня принца все чаще и все сильнее охватывало беспокойство. Кто спорит, Люсинда – прекраснейшая девушка на свете, но не может де он в самом деле твердить об этом дни напролет? В конце концом, он и сам недурен, о чем Люсинда, очевидно, забыла.