Прислушавшись Длинный уловил слово Грязи. Услышав это, он очень обрадовался. Если состав пойдет именно туда, то это как нельзя лучше отвечает всем задумкам. Во-первых, он окажется подальше от голодающего Поволжья, а во-вторых, оттуда гораздо проще добраться до моря. Да, поезд поднимается выше на север, но зато там имеются достаточно крупные города, где можно спокойно пережить зиму, а по весне, просто спуститься вниз по Дону. Да и насколько он помнил, с питанием там тоже было попроще. Не сказать, чтобы намного, но все же.
Ждать пришлось довольно долго. Чтобы хоть как-то согреться в промерзшем вагоне, пришлось укутаться во все тряпки, которые только нашлись, и еще и накинуть сверху одеяло, чтобы хотя бы надышать какое-то тепло. Папиросы хоть давали какое-то призрачное чувство тепла, но под одеялом курить их было невозможно, да и просто опасно. Поэтому сделав по глотку коньяка, и оставив остатки на всякий случай, друзья прижались друг к другу и хоть как-то пытались сохранить тепла. Двинувшийся в конце концов состав, принес с собой только дополнительные сквозняки, и уже к середине ночи, приятели представляли собой две практически смерзшиеся сосульки. Правда Длинному в этом отношении, было немного проще. Он в отличии от Лехи несколько раз поднимался, ходил по вагону и приседал, чтобы согреться, хотя это мало помогало. И тут ему в голову пришла замечательная идея. Достав взятую в коммуне кастрюльку, он поместил в нее керосиновую лампу, предварительно в дальнем конце вагона примерно на треть залив в нее горючей жидкости. И установив кастрюльку между ног зажег лампу. Света от нее было совсем немного, считай, что и не было вообще, а вот тепло, шло довольно исправно. То, что в итоге кастрюлька оказалась испачкана керосином, стекавшим с лампы, было такой мелочью, что не стоило об этом и говорить. Зато накинув на себя второе одеяло приятелям удалось довольно быстро согреться и даже почувствовать себя счастливыми.
Ближе к утру состав, пройдя за ночь около пятидесяти верст, остановился для пополнения воды на паровозе, и приятели оказались за бортом. Их просто-напросто ссадили с поезда. Хорошо хоть дали возможность забрать свои вещи и не слишком сильно побили. Большая часть тумаков досталась именно Длинному, он как мог прикрывал собой Леху, потому и сыпалось в основном именно на него. Впрочем, били чисто для проформы, без особого усердия, а просто, чтобы показать, что не спят на работе, а честно проверяют все вагоны и отыскивают нарушителей. Уже за пределами станции Длинного догнал какой-то мужик и вполголоса, предупредил в ближайшее время не показываться в районе станции. А на вопрос, почему такие строгости, ответил, что где-то неподалеку взбунтовались казаки, кого-то там побили, и теперь трясут всех подряд.
— Понимаю, что вам деваться некуда, но и из-за вас получать тоже не хочу. Если попадетесь, сдадут сразу.
В общем все, как и предполагал Длинный. Конечно жаль, что не доехали туда куда нужно, но тут уж ничего не поделаешь. Придется как-то пережидать это дело, благо, что хотя бы есть еда на первое время, а уж с местом что-то придумать можно.
С момента нападения казаков на коммуну, прошло меньше суток. Однако в Качалино, поселке где сейчас находились друзья, знали об этом наверно все поголовно. И это проявлялось во всем. Стоило Длинному только постучать в какой-то дом, как хозяин, прямо от дверей посоветовал убираться подальше, от его подворья. То же самое повторилось и еще в паре мест. Его просто никто не хотел слушать. Не помогало ничего, не предлагаемая работа, в помощь по хозяйству, только за возможность провести в доме несколько ночей, ни оплата, ничего. Причина подобному отношению, выяснилась уже, наверное, на самой окраине поселка. Как оказалось, о вчерашнем происшествии в Самохваловке узнали почти сразу. И уже сегодня утром туда отправился отряд Красной армии. И учитывая слухи, крутящиеся вокруг всего этого, никто просто не хочет связываться с бывшими воспитанниками и вообще беспризорниками, независимо от того, были они свидетелями бунта или вообще не слышали о нем, из опасения пострадать ни за что.
— Даже не надейтесь, никто из поселка не рискнет дать вам приют.
— И что же делать? Было бы лето и разговоров бы не было, мы же замерзнем, что вы вообще нелюди?
— У Быстрого протока, неподалеку от пристани заброшенные лабазы. Крыша есть, стены тоже. Вам не привыкать. Перебедуете. А нет, значит не повезло. Свои дети, как-то дороже вас.