И вдруг, такая родня объявилась. Причем судя по тому, как забегали воспитатели, какое начальство стало приезжать в приют, и почему меня вдруг освободили от работ на шахте, было очень похоже на то, что оные родственники достаточно состоятельны. Потому как в противном случае, об этом объявляли, только непосредственно перед тем, как воспитанника забирали из приюта. Мне же все уши прожужжали о том, что не стоит рассказывать о шахте. Что шахта, это вынужденная мера, потому как дотации на содержание воспитанников выделяют мизерные, и их не хватает даже на необходимое. Откуда-то нашлись средства и мне пошили у портного достаточно приличный костюм. Честно говоря, я даже и не надеялся, что когда-то смогу вновь одеть нечто подобное. В приюте, мы были одинаковыми, и скорее напоминали крестьянских детей, потому как грубые полотняные штаны и такую же рубаху, вряд ли можно назвать как-то иначе. С обувью вообще были постоянные проблемы. Ботинки, из которых кто-то вырастал, отдавали тем, кто помладше, да и видели мы их, только зимой и при выходе на работу в шахту. В остальное время ходить босиком, считалось нормой.
Меня уже начал обхаживать наш учитель словесности, предлагая свои услуги по сопровождению меня до будущих родных, потом, вместо него вдруг, как-то резко появился какой-то офицер, в годах. И вдруг все оборвалось. Зато возле приюта появился шикарный представительский автомобиль с флажками на капоте, и директор приюта, казалось вот-вот сломается пополам, так усердно он кланялся и заискивающе глядел в сторону сопровождающего меня мужчины. Меня посадили на заднее сидение, и повезли в неизвестность. А на все мои вопросы, вначале следовала недоуменная гримаса, показывающая, что сопровождающий меня человек ни слова не понимает не по-русски, ни по-испански. А уже в поезде, мне просто сказали, что все, что мне необходимо, я узнаю на месте. Правда в дороге, мне ни в чем не отказывали. Питались мы в вокзальных ресторанах. Блюда и десерт, тоже выбирались из тех, что желал я. В общем любой каприз, но под жестким контролем. Впрочем, я и не собирался никуда убегать. Любая смена обстановки во сто крат лучше, прозябания в приюте и работе в шахте. И если по каким-то причинам, я вдруг не придусь к дому, постараюсь упросить родных не отправлять меня обратно, а просто отпустить в «свободное плаванье». Пусть там и приходилось хорониться по подвалам, питаться непонятно чем, мерзнуть от холода, но все равно там было честнее, чем в приюте.
Цюрих, встретил меня промозглой погодой и морозным ветром. Та легкая курточка, что была выдана мне в приюте совсем не спасала от холода. Правда и ждать пришлось совсем недолго, а заметив, что я ежусь от холода, мой сопровождающий одетый более чем прилично, тут же затащил меня в ближайшее кафе, где мне тут же налили кружку горячего кофе с молоком и сахаром и вручили свежайшую сдобную булочку, которую я не видел, наверное, весь последний год. А когда я согрелся, мы быстрыми перебежками добежали до какого-то магазинчика, где мне тут же подобрали теплую куртку с меховым воротником и капюшоном. И последние два часа пути в поезде, я чувствовал себя просто прекрасно.
Старинный замок, с высокими каменными стенами, крохотными башенками, подъемным мостом и слегка заросшим травою и осыпавшимся от времени рвом, привел меня в такой восторг, что не было слов. Все было именно так, как описывалось в книгах о рыцаре Айвенго, которыми я бывало зачитывался, отдавая им все свое свободное время. И теперь он наконец попал в сказку, увидев перед собою замок своей мечты. А когда мне назвали имя моего родственника и сказали, что замок принадлежит именно ему, я подумал, что сделаю все, что он пожелает, только бы остаться жить в этой сказке. Пусть не в качестве родственника, а просто «приживалки» или кого еще, но именно здесь. Хотя бы немного, чуть-чуть.
Раздевшись на входе в замок, и передав куртку представительному мужчине, почему-то ласково улыбнувшемуся мне я оправив на себе дешевый костюмчик, выданный в дорогу и очень смущаясь своего затрапезного вида, на мгновение сосредоточился и решив про себя, пусть будет, что будет решительно шагнул в огромный холл замка, украшенного огромным персидским ковром, закрывающим большую часть мозаичного пола и увидел спускающегося по лестнице молодого мужчину, так же приветливо улыбающегося.