Вот как оценил подвиг ладожцев швейцарский историк Юрг Майстер, занимавшийся историей германского флота во второй мировой войне. В журнале «Нейви» № 8 за 1957 год он писал: «На Ладожском озере советский флот продемонстрировал свое полное превосходство над флотом противника и остался хозяином этого жизненно важного пути». И далее: «Русские действовали на Ладожском озере в тактическом и стратегическом отношении исключительно хорошо… Они не допустили того, чтобы Ленинград заморили голодом и чтобы он попал в руки противника. Тем самым советская Ладожская военная флотилия внесла значительный вклад в коренное изменение хода войны на востоке».
Противник сам признал, что потерпел поражение у острова Сухо. После войны мне в руки попал доклад командира итальянских торпедных катеров капитана 3 ранга Бианчини «Боевые действия немецких паромов против острова Сухо», датированный 5 декабря 1942 года. Бианчини детально и довольно правдиво излагает ход событий, а заканчивает так:
«В итоге можно сказать, что весьма незначительные успехи, достигнутые в результате операции против острова Сухо, обошлись нашим силам очень дорого.
Это можно объяснить следующими причинами.
Ошибками, допущенными при маневрировании. Некоторые командиры паромов не обратили внимания на глубины озера при подходе к острову, в результате чего два парома сели на мель, а затем выскочил на камни и третий. Все три парома как боевые единицы были потеряны, несмотря на некоторые попытки снять их с мели.
Чрезмерной продолжительностью операции. Она должна была носить характер набега. Вместо этого операция длилась три часа. В результате этого противник имел возможность сосредоточить по кораблям мощный огонь своей береговой артиллерии и всех канонерских лодок Ладожского озера, пришедших к острову из Морье и Новой Ладоги. Соединение же паромов вынуждено было значительно уменьшить свою скорость хода в связи с получением повреждений в результате огня противника. Ввиду вышеизложенного соединение паромов вынуждено было находиться на озере, подвергаясь атакам самолетов противника…
Недостаточностью прикрытия с воздуха…»
Сделали и мы выводы из боя за Сухо. Не следовало, конечно, располагать командный пункт батареи и радиостанцию возле маячного здания. Можно было ожидать, что враг весь огонь сосредоточит по маяку — самому приметному ориентиру. Надо было одновременно со строительством батареи форсировать инженерное оборудование острова. Если бы были построены капониры, надежные укрытия, заграждения, вражескому десанту было бы куда труднее высадиться на остров.
По горячим следам боя я направил на Сухо начальника береговой обороны флотилии подполковника Николая Ивановича Скородумова. Под его руководством в короткий срок были приведены в порядок орудия, погреба, маячное сооружение и пост СНиС. До конца боевых действий на Ладожском озере гарнизон острова продолжал нести свою ответственную вахту.
Поэт Анатолий Тарасенков писал тогда:
Да, караваны шли. Октябрь 1942 года был для нас, пожалуй, самым беспокойным за всю боевую историю флотилии. Но вопреки всему мы именно в этот месяц достигли самых высоких темпов перевозок.
Вражеские корабли больше не показывались на озере. Но фашистская авиация с яростным упорством атаковала наши канлодки и транспорты.
30 октября тральщик «ТЩ-82» вышел из Морье в Кобону, имея на буксире паром с десятью вагонами. В вагонах — раненые бойцы и ценное заводское оборудование. На траверзе маяка Кареджи, в районе, наиболее удаленном от наших зенитных батарей, на тральщике раздался голос сигнальщика Д. А. Баранова:
— От зюйд-веста самолеты противника!
26 «юнкерсов» в сопровождении истребителей летели курсом на Кобону.
Сыграли боевую тревогу. На глазах у моряков семь бомбардировщиков под прикрытием пяти истребителей отделились от группы и полетели к тральщику. Расчет 45-миллиметровой пушки под командованием старшины 1-й статьи А. В. Петрова и пулеметчики старшина 1-й статьи П. А. Ракитский и матрос М. Е. Гладких своим огнем сбивали их с боевого курса. Из тридцати бомб ни одна не попала в корабль. Но несколько разорвались очень близко. Крупными осколками и взрывной волной срезало мачты, разбило тральную лебедку и ходовой мостик, перебило в двух местах штуртрос. Корабль получил более 25 подводных пробоин, через которые стала поступать вода в машинное отделение и кубрики. Толстый четырехдюймовый буксирный трос тоже пострадал и держался теперь на одной пряди. Тральщик потерял ход и управление. А тут налетели истребители, сбрасывая на поврежденный корабль малые бомбы и стреляя по нему из пушек и пулеметов. Израсходовав боеприпасы, враг оставил тральщик в покое.