Как только я заканчивала один, я никогда больше его не открывала. Я писала туда мусор из своей головы в надежде избавиться от него. Я делала так всегда, но только сейчас осознала, что это никогда не работало.
Я уставилась на коробку и прошептала:
— Нет. Мне не нужно делиться своими мыслями с бумагой, когда я могу поделиться ими с тобой.
Его пальцы на моей шее снова напряглись, но на этот раз непроизвольно. Это было бессознательным. Потом он притянул меня к себе.
Я обняла его руками, а он обнял меня второй рукой. Я прижалась щекой к его груди и вжалась в его тело.
— Насколько велик шанс, что ты возьмёшь отгул в субботу и проведёшь остаток дня со мной? — спросил он в мою макушку.
Я подумала, что это отличная идея. Однако я была совладелицей бара, а субботы были самыми напряжёнными днями, не говоря уже о том, что сейчас народу приходило ещё больше, чем обычно. Я и так уже опаздывала. Обычно по субботам я выходила на работу раньше, чтобы Морри мог поиграть с Колтом. К счастью, поскольку мама с папой были в городе, они могли взять на себя бар, пока мы ленились. Я могла бы сыграть на том, что мы с Колтом переживаем эмоциональную травму, чтобы получить целый свободный день, но это будет неправильно.
Мне снова приходилось вести себя по-взрослому, и это было отстойно.
— Скорее ад замёрзнет, — сказала я Колту в грудь, и мой тон отражал моё разочарование.
— Так я и думал, — ответил он, прежде чем поцеловать меня в макушку, и я задрала голову, чтобы посмотреть на него. — Мне всё равно нужно в участок.
— Мы можем заглянуть к Мимс, прежде чем разойдёмся по своим делам? — спросила я.
— Ты хочешь печенье на обед? — спросил он.
— Нет, — ответила я, — морковный пирог.
Он усмехнулся, но сказал:
— Малыш, я только что отыграл час один на один. Морковного пирога будет мало.
— Мама купила достаточно мясной нарезки и сыра, чтобы накормить батальон, а мы их ещё даже не трогали.
— Ты предлагаешь мне сэндвич?
— Я сделаю тебе два, если ты не будешь спорить насчёт «жука» с откидным верхом.
Его расслабленное лицо стало менее расслабленным.
Я быстренько предложила альтернативный выбор:
— Ладно, я исправлю условия. Я сделаю сэндвичи, если ты заберёшь эту коробку с дневниками в гараж и спрячешь туда, где я не увижу её лет двадцать.
Я увидела, как его лицо снова расслабилось, прежде чем он сказал:
— Годится.
Он поднял коробку, а я отправилась на кухню.
Сунув голову в холодильник, я крикнула Колту, который был уже возле боковой двери:
— Так что, ветчина и сыр?
Колт остановился у двери, многозначительно посмотрел на меня и спросил:
— Хочешь, чтобы я тебя отшлёпал?
Я задумалась. Колт посмотрел на это, потом тихо рассмеялся и вышел.
Я сделала ему сэндвич с говядиной и швейцарским сыром, а ветчину и сыр оставила на другой день, когда мы оба будем выходные.
Мы с Колтом вошли в бар. В руках мы оба держали белые картонные стаканчики с кофе Мими на вынос, а у меня на губе остался сливочный сыр от морковного пирога, который я слопала в кофейне.
Я выяснила это, потому что, когда я вошла в бар, Морри крикнул:
— Вы ели морковный пирог у Мимс и не принесли мне?
Морри нравился морковный пирог Мимс. Это был его любимый пирог. Я не принесла ему кусочек, потому что тот, который съела я, был последним. Несмотря на то, что моим любимым лакомством у Мимс был шоколадный кекс с цуккини, я без зазрения совести взяла последний кусок морковного пирога. Потому что моих бывших бойфрендов убивал какой-то психопат и потому что мне хотелось морковного пирога. Я посчитала, что первое даёт мне право на второе.
— Это был последний кусочек, — сказала я Морри, после того как облизала губу, подходя к стойке.
— У неё не было шоколадного кекса с цуккини? — проницательно спросил Морри.
— Нет, — соврала я.
— Врушка, — буркнул Морри, и я, как всегда, почувствовала раздражение, оттого что никогда не могла обмануть своего брата.
Колт прошёл за мной в кабинет, где я сунула свою сумочку в ящик стола, допила остатки кофе и выбросила стаканчик в мусорку.
Выпрямившись, я сказала ему:
— В следующий раз, когда у меня на губах останется глазурь, скажи мне, ладно?
Он обвил рукой мою талию и притянул меня к себе. Потом он наклонил голову и облизал мою губу в том месте, где была глазурь.
Я вцепилась пальцами в футболку Колта в попытке устоять на ногах, потому что язык Колта напрямую влиял на способность моих ног держать меня вертикально.
— Морри всё испортил, — сказал Колт и поднял голову. — Я приберегал это на потом.
— Да, а я шла по улице со сливочным сыром на губе, — возразила я.
— Насколько тебе это важно? — спросил он со странным любопытством.
Из-за прозвучавшего в его голосе любопытства я посмотрела в сторону, раздумывая над этим вопросом.
Потом я снова посмотрела на него и ответила:
— Не сильно.
Он усмехнулся.
Я продолжила:
— Опять же, на улице никого не было, и мы прошли всего два дома.
— Мимо нас проехало около пятнадцати машин, малыш.
— Да, но они не считаются, потому что я их не заметила, так что в моей голове их не существует на самом деле.
Он всё ещё усмехался, когда дверь в кабинет открылась, и за ней стоял папа. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, совсем ничего хорошего, так что мы с Колтом одновременно напряжённо замерли.
— Колт, — сказал папа, — чёрт, сынок, извини, но мне кажется, тебе нужно выйти в бар.
— Что? — спросил Колт, и я увидела, как папа повёл шеей, как делал — нечасто, но делал, — когда случалось что-то, что ему не нравилось, что-то, что его расстраивало или беспокоило.
Он посмотрел Колту в глаза и сказал:
— Твоя мама здесь.
Это было так неожиданно, что моя голова дёрнулась, а глаза распахнулись от потрясения.
— Его мама? — спросила я.
Папа покачал головой и сказал:
— Да, милая.
Потом он посмотрел на Колта:
— Она спрашивает тебя, и Джеки нарезает круги вокруг неё. Морри с Ди пытаются заставить её уйти, но она упорствует, и это злит Джеки, я вижу, что она готова взорваться. Мы не можем избавиться от Мэри, и у нас не получается не дать Джеки психануть. Извини, Колт, я бы не стал просить тебя, если бы не это, ты знаешь, но мне нужно, чтобы ты пошёл и разобрался со своей матерью.
Я подняла глаза на Колта и увидела, что его лицо ничего не выражает, но застыло как камень.
Хотя большую часть сведений о Колте от меня скрывали почти все, я много знала о том, что происходило с Тедом и Мэри Колтонами за последние двадцать с чем-то лет. И одной из этих известных мне вещей было то, что Колт много лет не виделся с матерью и не разговаривал с ней.
Колт присутствовал на моей свадьбе с Питом, потому что он был таким человеком, ответственным, поступающим правильно, даже если мне не нравилось его присутствие так же сильно, как и ему, что было очевидно, потому что он ушёл ещё до того, как мы разрезали торт.
Я не присутствовала на его свадьбе с Мелани, хотя Мелани даже прислала мне приглашение. Потому что я была безответственной и редко поступала правильно, но ещё и потому, что я была слабой и глубоко в душе знала, что ни за что не смогу это выдержать. После регистрации я отправила им свадебный подарок, который стоил больше, чем я могла себе позволить в то время, но я всё равно сделала это, думая, что делаю какое-то идиотское заявление, которое, вероятно, они не поняли.
Я также слышала от мамы, которая пришла от этого в ярость, что Мэри Колтон явилась на свадьбу. Она не держалась на ногах и начала устраивать сцену, громко крича (это я слышала не от мамы, а от Джесси), что вся эта свадьба была фарсом и Колт должен был жениться на мне. К счастью, она не вошла в церковь, а делала это снаружи, а потом Колт, папа, Морри и Салли избавились от неё, а Джимбо отвёз её домой. Колт каким-то образом сумел скрыть это от Мелани, и, насколько я знаю, она никогда ни слова не слышала о том, что это произошло. Даже тогда, думая, что не имею никакого права, когда мама позвонила, чтобы рассказать мне, что произошло, а потом Джесси дополнила информацию, это так сильно меня разозлило, что я была рада тому, что меня там не было, потому что я знала, что невозможно даже представить, что бы я сделала, если бы была там.