А Эти всегда стараются убежать. Чем они занимаются? Ирина за них боится. Если где в городе несчастье, там обязательно они. Вчера с рынка их привели. Там драка началась, торговцы что-то не поделили. И Толику досталось, синяк под глазом.
12 августа.
Получила письмо от Маши. Слава Богу, что ей там нравится. Санаторий оказался спортивный, она плавает уже лучше всех. Как я рада за неё!
Ваня приносит мне книги из библиотеки. Я люблю фэнтэзи. Страшилки пробовала читать, но не могу, противно.
У меня своих страшилок хватает.
1 сентября
Школа! Мне повезло, класс нормальный. Есть несколько ребят, с тараканами. А где их нет?
Андрей вырос за лето сантиметров на десять. Ну и ну! А Люда стала ещё красивее. Правильно говорят: «если двое краше всех в округе, как же им не думать друг о друге?».
А Маша какая! Она у нас всё равно лучше. Только характер… Сегодня подзатыльников близнецам надавала. А за что, не говорит.
18 сентября
Я часто думаю о том, какие все-таки люди… странные. Вот есть у них глаза, им кажется — это нормально. А сколько слепых! Они бы всё отдали за глаза. Или я…
Какое счастье просто ходить. Мне кажется, что я бы ни минуты не сидела и не лежала. А если бы могло такое чудо случиться, даже спать бы стала — стоя. На сколько бы меня хватило.
Я читала в Библии, как один безногий пошёл.
Ирина сказала, что если найдут спонсоров, то повезут меня в Москву, на обследование.
4 октября.
Сегодня Маша с Ириной обои клеили в нашей комнате. Скоро новоселье!
16 октября.
Наверное, мне надо к психиатру, или как этот врач называется? Уже третий день кроме Голоса я слышу ночью, как по коридору кто-то ездит на велосипеде. Но не может этого быть!
Скорее всего, это после катастрофы со мной произошло. Все-таки я спросила про велосипед Машу. Она так странно на меня посмотрела… И молчит.
5 ноября.
Георгий сегодня должен встречать Дмитрия. Ему 14 лет, и он будет самый старший.
Митяй захлопнул дневник. И принял решение: не будет его читать целиком. Может, и прочитал вовсе не то. Но как будто притронулся к запретному.
И что за дурь девчоночья — писать дневники? В детдомах тоже кое-кто писал, и часто эти тетради выкрадывались, и под общий хохот зачитывались в спальне. Митяй никогда не участвовал в этом. Просто уходил. Он давно понял, что в общей подлости участвуют те, кто боится идти против всех, в одиночку. Где-то прочитал про стадо, где главное — быть как все.
Даже под дулом автомата Митяй не стал бы писать то, о чем думал. Не так уж много постыдного в его жизни, но было…
Митяй оделся и вышел на улицу. Почему-то всегда лучше думалось на ходу. Он направился к парку, пробираясь по занесённым снегом тропинкам. Как здесь хорошо! И никто не попадается навстречу, не отвлекает от мыслей.
Что с ним происходит? Почему вспоминается то, о чём хотелось забыть? Этот дневник всё в нём разбередил и поднял из памяти разное…
Воровали в детдомах практически все. И Митяй готов был плюнуть в глаза тому, кто утверждает обратное. Нормальным считалось стянуть что-нибудь вкусненькое на рынке или в супермаркете. Только тут все разделялись чётко: кто-то съедал в одиночку, а кто-то тащил «в общий котел». И вовсе не потому, что так заведено, а потому что у каждого — своё в голове: кто-то доказывал личную ловкость, а кому-то приходилось выслуживаться перед остальными. И никакой «идейности».
Митяю иногда попадались книжки про детские дома. Какие полудурки их писали? И для кого? Чтобы родительские детки в мягких постельках поплакали? Дерьмо всё это…
За крысятничество били смертным боем. И всё равно друг у друга воровали. Куда от этого денешься? Он и сам испытал этот соблазн. Слово-то какое красивое: соблазн…
И сейчас прямо перед глазами стояла та гоночная машинка… Её принёс Юрке отец. Жили в интернате и те, у кого по бумагам значились родители. Тоже — всякие. Но у Юрки отец отличался от других. Он приезжал на шикарной машине, от него всегда сильно пахло туалетной водой. Тоже, наверное, дорогой. А запах противный — сладковатый какой-то, как женские духи.
С Юркой водиться особо никто не хотел. Но у него — игрушки, которых нет ни у кого: луноход на батарейках, набор настоящих солдатиков. Не тех, пластмассовых, что появлялись под ёлкой в Новый год и валялись по тумбочкам у всех мальчишек. Юркины солдатики — оловянные, тяжёлые и красивые. И кивера на них так чётко отлиты, и штыки как настоящие, острые. Ну, когда общие баталии начинались, в бой шли все, и пластмассовые — за милую душу. Но командовали только эти, Юркины. Они назначались генералами и полковниками.