— Выпей таблетки. Все свалились. Одновременно. Лина, Иван и ты. Я врача вызвал.
— А близнецы?
— Да нет, они молодцы — помогают. Как бы я один управился? Они возле Лины с Ваней. Компрессы меняют.
Толя с Элей заглянули в комнату.
— Ого, Митяй очнулся. Ну, вы даёте! Договорились, что ли?
— А мы не болеем. Нам прививки сделали!
— Ага, от птичьего гриппа! Помнишь, когда Ёське ставили?
Георгий шикнул на них:
— Идите отсюда, не мешайте. У вас есть дело? Вот и шагайте к ребятам. Сейчас врач приедет.
Митяй спросил:
— А что, от птичьего гриппа людям разве ставят?
— Да слушай ты их. Тогда они ветеринара так достали, что он им витамины вколол, лишь бы отвязались.
— Но здорово же. Вот они поверили, и не заболели.
— Да кто спорит. Вера, она важнее всего. Кажется, «скорая» пришла. Ты лежи, я сейчас врача приведу.
Георгий спустился вниз. Митяй закрыл глаза и попытался ещё раз, в деталях, представить то, что увидел. И уже не успокаивал себя тем, что это сон или горячечный бред. Он знал, что всё так и есть на самом деле.
Днём стало немного легче. Митяй поднялся и пошёл к Лине. С первого взгляда ему показалось, что она скоро растает в воздухе: такой стала бледной и невесомой, что он даже прикоснулся к её руке, чтобы ощутить тепло. Лина обрадовалась, сжала его руку и улыбнулась:
— Как хорошо, что ты пришёл. Мне надо кое-что рассказать.
Митяй уловил еле слышный шорох в стенном шкафу. Если бы не его исключительный слух… Он встал и резко распахнул дверцы. Близнецы сидели рядом, сжавшись, как два маленьких гнома.
— И что? Как это понимать?
— Мы играем.
— За Линой же надо смотреть.
— Вот мы и не уходим.
— А из шкафа что? Удобнее смотреть?
— Ну, играть же тоже хочется.
— Мы тут истории страшные рассказываем. Про чёрную руку…
Митяй хмыкнул:
— Ага, и про гроб на колёсиках. Выметайтесь отсюда. Погуляйте. Я пока сам за Линой присмотрю.
— А Георгий сказал — не уходить!
— Вот мы и не уйдём!
Митяй взял обоих за шиворот и выволок в коридор:
— Быстро, я сказал. На улицу идите, подышите. А то здесь одни бациллы, заразитесь ещё.
Вернулся к Лине, присел рядом:
— Говори, Лин. Что ты хотела рассказать?
— Я видела Тимура.
— Это он тебя звал?
— Нет, но он показал мне того, чей Голос я слышала.
— Как показал?
— В зеркале. Это так странно… Но я теперь не боюсь. Тот, кто меня зовёт, вовсе не страшный. Ты знаешь, даже смешной немного. На чёртика похож, но с крылышками.
— Лин, а может, это привиделось? Температура всё-таки.
— Нет, это случилось ночью. А заболела я к утру, уже и подняться не смогла. Георгий сказал, что ты вообще в бреду. Я слышала, как «Скорая» приезжала к тебе укол ставить. Не помнишь?
— Нет. Зато другое помню хорошо.
— Что — другое? Опять?
— Да, но сейчас я не могу рассказать. Давай лучше о тебе. Тот чёртик что-то говорил?
— Как обычно: «Эллина, иди, иди…». И лапки протягивал ко мне. Знаешь, смешные такие: будто человеческие, только шёрсткой покрыты, даже ладошки. Вот я всё думаю: неудобно, наверное, когда ладошки шерстяные? Всех животных перебрала, вспоминала. Таких нет ни у кого.
— Сама ты, Лина, смешная. Неужели совсем не испугалась?
— Почему-то нет…
— Я знаю, почему. Ты, как Борис и Маша, тоже должна уйти в собственный мир. И там тебя ждут. Не зря же ты слышишь Голос, и этот твой…с ладошками
— Анчут?
— Как ты сказала?
— Ой, откуда я знаю? Он ведь не говорил. Только сейчас такое имя вдруг пришло.
— Вот видишь, всё это не просто так.
— Но, как я могу уйти? Я ведь и ходить не могу…
— Думаю, там всё по-иному. Если будет позволено, то я пойду с тобой.
— Кем позволено?
— Сам не знаю, много еще непонятного. Но я обещаю, что попробую пойти с тобой. А сейчас отдыхай. Пока ещё рано, и у меня дело есть.
— А когда?
— Скоро, Лина, скоро.
Митяй вернулся к себе, лёг и опять провалился в забытье. Проснулся среди ночи, лежал и бесконечно прокручивал в голове то, что произошло за эти дни. Почему именно он оказался в центре таких необыкновенных событий?
Назойливая память возвращала к тем дням, которые хотелось забыть раз и навсегда.
Когда пришло понимание, что он во всем мире — один? Почему он никогда не привязывался ни к месту, ни к людям? Только однажды, в том детдоме, где впервые вспомнили о его дне рождения, он встретил человека, с которым мог говорить.
Даже её имя звучало красиво: Валерия Леонидовна. Красивая. Чёрной волной спускались волосы до плеч, а глаза пронзительно-зелёные. Митяй не разбирался в возрастах людей, но, наверное, ей тогда не исполнилось тридцати…